«Защитник вольностей и прав в сем случае совсем не прав» — А. С. Пушкин
После драки, как говорят, кулаками не машут. Однако для полноты картины важно обозначить главную причину проигрыша Бориса Березовского в суде против Романа Абрамовича. Механизм «установления истины» в суде имеет одну особенность: учитываются лишь те обстоятельства, которые были оглашены в ходе заседаний. Факты, оставшиеся за пределами зала суда, как бы они ни были очевидны, в принципе не могут быть учтены, если они не были заявлены одной из сторон. В данном случае политическое дело рассматривалось как чисто коммерческое, что ставило Березовского в изначально слабое положение. Если бы он мог использовать в своих аргументах политическую составляющую, исход был бы иным.
Ключевым фигурантом в истории о том, как богатства Березовского перетекли к Абрамовичу, является президент Путин. Из того, что было озвучено в суде, казалось, что его роль была чисто пассивной: согласно исковому заявлению, Абрамович якобы использовал авторитет Путина для запугивания Березовского в целях личного обогащения. Однако действительно все обстояло иначе: Путин использовал Абрамовича для давления на Березовского. Отъем активов происходил не только в интересах Романа Аркадьевича, но и в личных и политических интересах Владимира Владимировича, под его руководством и при активном участии. Но об этом в суде не было сказано ни слова.
Общеизвестная версия о политическом заказе экспроприации активов не была рассмотрена судом и учтена в приговоре. Поэтому судье, которая явно не симпатизировала Березовскому, было легко «поверить» показаниям бывшего руководителя кремлевской администрации Александра Волошина. Он утверждал, что на двух встречах в Кремле с участием Путина в августе 2000 года, на которых обсуждалась судьба ОРТ, никаких угроз не прозвучало. Казалось бы, адвокаты истца должны были подвергнуть свидетеля жесткому перекрестному допросу, предложив ему объяснить длинную историю конфликта президента и олигарха, включая обещание дать ему дубиной по голове, безуспешные попытки добиться экстрадиции, а также убийство в Лондоне соратника Березовского Александра Литвиненко.
Суду можно было бы представить материалы о том, что «нейтрализация Березовского» является важнейшей установкой российской внешней политики. Можно было бы напомнить о том, какую роль деньги олигарха сыграли в Оранжевой революции на Украине и в подрыве репутации Путина на Западе, например, в истории с взрывами жилых домов. Можно было бы вызвать в качестве свидетеля Сергея Доренко, который рассказал бы о том, как Путин шантажировал его в связи с экспроприацией ОРТ. Все это наглядно показало бы заинтересованность президента в разорении олигарха.
Эта линия могла бы быть усилена ссылкой на предыдущие решения британских судов отказать РФ в экстрадиции Березовского и его соратников и дать им убежище именно по вышеуказанным причинам. Тема личной вовлеченности Путина могла бы быть дополнена рассказом о коррупции в Кремле, о перераспределении собственности в интересах сторонников режима, которое началось с Гусинского и Березовского и стало массовым, затрагивая десятки тысяч человек. Можно было бы допросить экспертов и представителей российской оппозиции, утверждающих, что Путин является тайным бенефициаром офшорных активов Абрамовича. Также можно было бы вызвать в качестве свидетеля предпринимателя Сергея Колесникова, который с документами в руках доказал бы, что деньги Абрамовича, отмытые через цепочку офшоров, использовались для строительства личного дворца Путина, а также для стартового капитала в большой коррупционной схеме обогащения путинских друзей из кооператива «Озеро», связанных с банком «Россия». Ничего этого сделано не было.
У Березовского были квалифицированные адвокаты, и не было причин щадить Путина. Тем не менее, тема заинтересованности власти в экспроприации активов в суде так и не была поднята. Почему? Ответ на этот вопрос, вероятно, удивит многих. Юридическая реальность такова, что стоило стороне истца лишь заикнуться о роли Путина, как процесс бы завершился, не начавшись. Дело в том, что Путин, как глава государства, защищен так называемым «суверенным иммунитетом», из-за которого британский полицейский не может выписать штраф шоферу российского посла. Малейший намек на то, что за спиной Абрамовича стоит Путин, что ответчик не является самостоятельным лицом, а выступает в интересах человека, обладающего государственной властью, сделал бы этот иск неподсудным британскому суду. Путин и его доверенные лица не могут быть судимы ни в одной стране мира, кроме России.
Не имея возможности использовать свой самый сильный аргумент, благодаря которому он выиграл суды по экстрадиции и клевете, Березовский оказался в заведомо уязвимом положении. Он бился с завязанными руками. Судья не рассматривала иск в контексте очевидного факта: противостоял ему не бывший воспитанник, а коррумпированное и репрессивное государство, которое использует всю свою мощь для уничтожения оппонентов. Парадокс заключается в том, что приняв правовое решение, судья Элизабет Глостер не способствовала торжеству истины и справедливости, а, напротив, поддержала произвол и беззаконие.
Судебные казусы подобного рода происходят сплошь и рядом. Судьи нередко отпускают на волю преступников по техническим причинам, нисколько не сомневаясь в их вине. Это издержки правовой системы. Однако убийца, освобожденный в зале суда за недоказанностью, не перестает быть убийцей. Узурпатор власти и казнокрад остаются таковыми, даже если их принимают короли и президенты. А жулик и вор не перестают ими быть, даже после того как английская леди по техническим причинам называет их честными малые и респектабельными бизнесменами.