Николай Ежов: почему главу НКВД не хотели принимать в армию
На самом деле Николая Ежова приняли в императорскую армию, но лишь в качестве добровольца. Более того, спустя несколько месяцев будущего наркома «вычеркнули» из списков. Но что могло стать причиной такого решения? Вероятно, военное руководство таким образом исправило свою ошибку.
Доброволец царской армии
Как известно, Первая мировая война началась в 1914 году. К этому времени будущему наркому внутренних дел Николаю Ивановичу Ежову было всего 19 лет, поэтому его не мобилизовали. Историк Борис Соколов, автор книги «Наркомы страха», утверждает, что в то время на военную службу призывали молодых людей в возрасте 20-21 года. Однако Ежова не призвали и в следующем, 1915 году. Именно поэтому ему пришлось записаться в армию добровольцем или, как тогда говорили, охотником. По крайней мере, во всех списках личного состава, независимо от места службы, Николай Ежов значился как доброволец.
В подтверждение этому сохранился архивный документ от 16 июня 1915 года, в котором говорится: «Прибывшего от Крапивенского уездного воинского начальника охотника Николая Ежова… зачислить в списки батальона в 11 роту и на все виды довольствия с 15 сего июня». Ежов прошел необходимую подготовку в 76-м запасном пехотном батальоне в Туле, после чего его отправили на Северо-Западный фронт, в 172-й Лидский пехотный полк. Однако его пребывание на фронте оказалось недолгим.
Работа над ошибками
Уже 14 августа того же 1915 года Николай Ежов был госпитализирован. Он страдал не только от болезни, но и получил ранение на передовой. Затем его следы на некоторое время исчезли. Известно лишь, что в июне 1916 года он был признан непригодным для строевой службы и направлен в тыл. Таким образом, Николай Иванович оказался в нестроевой команде, откуда был направлен на работу в Витебск, в мастерские по ремонту оружия. Об этом эпизоде из биографии Ежова упоминал даже советский историк Исаак Минц, который писал: «Крепостью большевиков в Витебске были 5-е артиллерийские мастерские северного фронта. Здесь работал путиловский рабочий Николай Иванович Ежов». Стоит отметить, что работа Ежова на Путиловском заводе архивными документами не подтверждается.
Так или иначе, Ежова «списали на берег». Некоторые современные исследователи предполагают, что будущий нарком был признан непригодным к строевой службе из-за небольшого роста (возможно, именно поэтому его и не призвали изначально). Действительно, рост «кровавого карлика» едва достигал 151 сантиметра. В то же время в императорской армии существовал ростовой ценз. На призывном пункте молодых людей «ставили в мерку», и если рост был ниже установленного, то несостоявшегося солдата отправляли домой. В 1912 году минимальный рост для призывника составлял 2 аршина и 2,5 вершка, то есть 1 метр 53 сантиметра. Поэтому, согласно одной из версий, болезнь и ранения Ежова были использованы для исправления допущенной ошибки.
Ежов-красноармеец
По другим данным, рост Николая Ежова составлял 154 сантиметра. Тогда не может быть и речи о какой-либо ошибке. В этом случае Ежова направили в тыл, вероятно, действительно из-за ранения и болезни. Как бы то ни было, сразу после Октябрьской революции ростовой ценз при наборе в Красную армию был отменен. Поэтому в 1919 году низкорослый Николай Ежов без каких-либо препятствий вступил в ряды Красной армии. Сначала он служил в Зубцове помощником комиссара батальона особого назначения. Затем Ежов оказался в Саратове, в составе запасного электротехнического батальона. Для этого ему пришлось пройти обучение в радиотелеграфной школе. Вскоре Николай Иванович стал комиссаром этой школы. К тому моменту базу уже перевели в Казань.
Таким образом, на протяжении всей службы в Красной армии Николай Ежов находился в тылу и, вопреки утверждениям советских историков, никакого участия в Гражданской войне не принимал. Тем не менее, Алексей Павлюков в издании «Ежов. Биография» упоминает, как преувеличивали героизм Ежова до тех пор, пока он не оказался за решеткой. Например, утверждалось, что при штурме деревни Иващенково Ежов был серьезно ранен в челюсть осколком снаряда. Якобы после этого происшествия Николай Иванович надолго выбыл из строя. Кроме того, на подбородке Ежова остался глубокий шрам. Эта история, по мнению Павлюкова, является лишь плодом богатого воображения либо ее автора, либо самого Ежова
Источник: russian7.ru
