Если кто-то будет говорить Вам про «дружбу СССР с Гитлером», покажите ему эту статью.
Подписанный в августе тридцать девятого года Пакт Молотова-Рибентропа очень любят вспоминать западные историки при любом удобном случае. По их мнению, именно он развязал руки Гитлеру и спровоцировал начало Второй мировой войны.
Похоже, у них очень короткая память, все, что происходило годом ранее они немного подзабыли. Дело в том, что Советский Союз был последней страной, заключившей такой договор с Германией.
Сразу после подписания позорного Мюнхенского соглашения (в котором, кстати СССР не участвовал, и которое вошло в историю как «Мюнхенский сговор»), аналогичные советско-германскому Пакту о ненападении соглашения поспешили заключить многие страны. В сентябре тридцать восьмого Великобритания, в декабре Франция. Весной тридцать девятого Литва, Дания, Эстония и Латвия.
Но вот о чем англичане и французы не только не любят вспоминать, но и предпочли бы вообще вычеркнуть из памяти и истории, так это о том, что подружиться с фашистами они попробовали в далеком тридцать третьем. Гитлер, взявший курс на преобразование Германии по рецепту Муссолини, к этому моменту не успел порулить и полугода.
Германия, немного оправившись от разгромного поражения в Первой мировой войне, начиная с середины двадцатых годов стала настойчиво требовать снятие ограничений по вооружению, наложенных на нее Версальским договором. К началу тридцатых к ней стали прислушиваться. На организованной Лигой наций конференции по разоружению, проходившей в Женеве, правительства западных стран в принципе дали согласие на пересмотр некоторых статей договора. Это решение было принято в декабре тридцать второго. Однако, уже на следующий месяц к власти приходит Гитлер.
Он не только открыто заявляет, что Версальский договор ему Mir ist Wurst (мне по колбасе, что по смыслу соответствует русскому аналогу «мне по барабану») и соблюдать его он не собирается, но и требует возврата отнятых территорий и колоний.
Тут уже у участников конференции желание разоружаться как-то сразу пропало, конференция оказалась под угрозой срыва. Особенно забеспокоилось правительство Франции. Залог собственной безопасности оно видело в военном превосходстве над Германией. Ограничивать собственные вооружения соглашалось только, если США и Великобритания предоставят ей дополнительные гарантии по защите в случае чего. Но к этому оказались не готовы уже американцы с англичанами. Мудрый совет дал Рузвельт:
«Если все нации согласятся полностью отказаться от использования и владения оружием, которое делает возможным успешную военную атаку, то оборона автоматически станет неприступной, а границы и независимость каждой нации станут безопасными».
Францию такой довод США, находящегося от Германии на другой стороне земного шара, не очень убедил, а остальные страны запутались в определении «наступательного» и «оборонительного» вооружения. В целом, переговоры на уровне Лиги наций забуксовали.
Тем не менее и во Франции, и в Великобритании правящие круги прекрасно понимали, что Гитлер от своей программы не откажется и начнет расширять и вооружать армию. Родилось мнение, что следует в обход Лиги наций удовлетворить требования Германии и даже пойти на некоторые территориальные уступки.
Это, дескать ее умиротворит и успокоит. Особо веской опорой для этой концепции стал открытый антибольшевизм Гитлера. Политики надеялись, что, будучи толерантным к ним, фюрер обратит свои взгляды на восток и пойдет удовлетворять свою жажду расширения жизненного пространства в сторону Советского Союза.
Тут как нельзя кстати пришлась идея Муссолини о пакте «четырех великих держав», к которым он отнес Италию, Германию, Францию и Великобританию. Появилась надежда, что, если эти страны начнут тесное сотрудничество, вероятность возникновения новой всеобъемлющей мировой войны будет сведена к нулю. К тому же привлекали и еще два немаловажных фактора. Этот блок стал бы определяющим при принятии решений в Лиге наций и помог бы консолидировать силы в борьбе с большевизмом и изоляцией Советского Союза.
В феврале тридцать третьего Франция для обсуждения проекта дуче отправляет в Рим нового посла де Жувенеля. А марте съездить в итальянскую столицу не счел для себя затруднительным сам премьер-министр Великобритании Макдональд. Он в феврале просил Муссолини подготовить договор, который мог бы этим четырём странам преодолеть противоречия и добиться единогласия в решении политических вопросов.
Дуче принялся за дело с энтузиазмом, и уже к середине марта проект «Политического пакта согласия и сотрудничества» был готов и вручен прибывшему в Рим британскому премьеру.
Первая статья этого документа гласила о том, что четыре ведущих государства договорились и взяли взаимные обязательства:
«осуществлять между собой эффективную политику сотрудничества в целях поддержания мира … и действовать в области европейских отношений так, чтобы эта мирная политика была в случае необходимости принята также другими государствами»
В переводе с дипломатического на простой язык это означало, что «четверка» становилась доминирующей на континенте и, действуя сообща, просто диктует свои условия прочим государствам, в том числе и всей Лиге наций. Как раз то, что больше всего хотелось Макдональду.
Однако горячее одобрение и кучу восторгов этот проект получил только в Германии. Еще бы, в третьей статье говорилось, что даже если на конференции Лиги наций Германия не получит свое, то «четверка» все равно признает право вооружаться не только за ней, но и за ее бывшими союзниками: Австрией, Венгрией и Болгарией. Плюс еще пересмотр границ в их пользу.
Другие государства к проекту отнеслись крайне негативно. Польша и страны Малой Антанты (Чехословакия, Румыния, Югославия) абсолютно не горели желанием отдавать территории Германии и возрождать могучую Австро-Венгрию. Советский союз высказался более однозначно: если этот союз без нас, значит он создан против нас. Начались массовые консультации и переговоры, завершившиеся подписанием конвенции, определяющей понятие агрессии. Кстати, этот документ подписал и СССР.
Вместе с тем, и в Британии с Францией было не все так гладко. Парламенты обоих государств были очень недовольны, что ряд пунктов прямо нарушает Устав Лиги наций. Кроме того, у Франции возникла напряженности в прекрасных до этого времени отношениях с Польшей и Малой Антантой.
Под давлением как изнутри, так и снаружи, обе страны предложили свои варианты проекта договора. Они были довольно близки к итальянскому варианту, но с некоторыми поправками. В итоге родился окончательный документ.
С подачи англичан исчез пункт о совместном давлении и воздействии на третьи страны, с подачи французов исчез пункт о пересмотре границ. Право Германии на равенство в вооружении признавалось, однако с довольно расплывчатой формулировкой «в рамках принятой системы безопасности» и ссылкой на Лигу наций. Союзники Германии уже не упоминались.
В середине лета текст «Пакта четырех» наконец согласовали, и он был подписан. Однако, после приведения его в некое соответствие с Уставом Лиги наций, пакт лишился своей первоначальной идеи полного пересмотра итогов Первой мировой войны и в Берлине к нему охладели.
Территории Германии, и тем более Венгрии по подписанной версии уже не возвращались, идея сотрудничества с Великобританией и Францией потеряла привлекательность. На Женевской конференции по разоружению переговоры тоже затянулись. Похоже, Гитлеру все это окончательно надоело, и в октябре тридцать третьего Германия демонстративно отказывается от дальнейшего участия в конференции, а заодно и выходит из Лиги наций.
Противоречия между четверкой вместо ожидаемого сглаживания наоборот обострились. Франция отказывается ратифицировать этот договор, ее примеру следуют и остальные страны. Альянс четырех, намеревавшийся контролировать Европу и повелевать народами не сложился.
Тем не менее, продемонстрировав всему миру готовность сотрудничать с фашистами Британия и Франция фактически дали Гитлеру понять, что и дальше будут придерживаться мягкой политики в отношении Германии. Это послужило и укреплению недоверия к ним со стороны Советского Союза.
Фактически именно этот пакт и дал старт дальнейшему развитию политики «умиротворения» агрессора.