15 сентября в Петрозаводском городском суде пройдет важное заседание по делу Юрия Дмитриева, руководителя карельского отделения «Мемориал». Суд рассмотрит вопрос о проведении новой комплексной судебно-медицинской экспертизы. Прежняя экспертиза, на которой основывается обвинение, признана защитой недопустимым доказательством. Известный историк уже девять месяцев находится в СИЗО по обвинению в изготовлении порнографических фотографий своей приемной дочери.
Старшая дочь Юрия Дмитриева, Екатерина Клодт, поделилась с нами историями о своем отце, о начале уголовного дела и о надежде на его освобождение. Екатерина, тонкая и высокая блондинка с выразительным лицом, посещает каждое заседание суда. Эти заседания закрыты, и Екатерине удаётся увидеть отца всего на несколько секунд, когда его проводят по коридору в зал. Если в коридоре мало людей, конвоиры разрешают дочери дотронуться до него, погладить его. Когда приходит много поддерживающих, они встречаются лишь взглядами.
Свидания происходят два раза в месяц, телефонные звонки — это всё, что им позволено. Мы беседуем с Екатериной в автобусе, который везет нас с мемориального кладбища Сандармох, мест массовых расстрелов 1937 года, который обнаружил ее отец в 1997 году. Екатерина была школьницей, когда вместе с отцом искала безымянные могилы расстрелянных заключенных. Сегодня она знает о Сандармохе и о том большом деле, которое почти 30 лет вел ее отец, возвращая имена жертв Большого террора.
— Когда вы впервые услышали о сталинских репрессиях? — спрашиваю я.
— Я была еще маленькой, в детском саду. Помню, как папа изучал черепа. Я знала, что это его работа, так как он медик. Не помню, когда осознала связь с репрессиями. По-моему, мне тогда было столько же лет, сколько сейчас моему сыну Даниилу — 12 лет, может, меньше.
— Что папа вам рассказывал? — продолжаю я.
— Я не могу вспомнить дословно, но с детства знала, что это очень страшно. Людей расстреливали массово и без причины, просто забирали жизнь ни за что.
— Кажется, что папа всегда был вам ближе, чем мама. Вы — папина дочка?
— Я без сомнений папина дочка. Мы очень дружим. У нас с мамой тоже хорошие отношения, но она более переживательная. Папа — скорее друг. Когда на «России-24» вышел эфир о его задержании, это стало для меня ужасом. В передаче говорили, что он бросил нас, своих детей, и взял девочку из детского дома, что якобы мы росли без него. Откуда они это взяли? Когда родители разошлись, мы жили с обоими. У нас не было запрета на общение, мы общались постоянно, а с шестого класса вообще жили у папы.
— Сегодня ваш брат не так вовлечен в защиту вашего отца, как вы. Почему?
— Во-первых, он жил в Финляндии и не мог часто приезжать. Сейчас он в Москве и передавал папе передачи в тюрьму. Но вся эта публичность, интервью — очень тяжело. Это сложно психологически, особенно для человека, который к этому не привык. Я иногда чувствую сильные нервные срывы и не выдерживаю. Были моменты, когда я просто плакала навзрыд, и папа не понимал, что происходит.
— А вы помните день, когда папу задержали?
— 13 декабря 2016 года. Я была дома на больничном. Папа позвонил и сказал, что его забрали в следственный комитет из-за каких-то фотографий. Я не придала этому большого значения, думала, что его скоро отпустят. Но к вечеру он все еще не пришел, и я начала нервничать. Он говорил мне искать Наталью, свою приемную дочь, так как не мог до нее дозвониться. Я понимала, что что-то не так. Папа сказал: «Доченька, от 8 до 15». Я не понимала, о чем он. Он пояснил: «Лет». В тот момент у меня началась истерика, я не могла понять, как это возможно.
— Что вы сделали потом?
— Я начала искать Наталью дома, но ее не оказалось. Она позвонила мне и сказала, что ей тоже не разрешили звонить. Я побежала к папе, но его не отпустили. Следователь просто проигнорировал меня, игнорировал все вопросы. На следующий день, когда я попыталась доставить передачу, мне не разрешили свидание. Я стояла под стальными воротами, меня игнорировали. В конечном итоге мне устроили допрос в Центре временного проживания, где находилась Наталья.
— Почему ваш папа решил взять ребенка из детдома?
— У его новой жены не было детей, и они решили взять приемного ребенка. Папа сам вырос в приюте, и это было его желанием — передать заботу дальше. Я, может, одна из последних узнала об этом, потому что он знал, что я ревностно к этому отношусь. Я очень люблю папу, и когда он сказал, что хочет взять ребенка, я была шокирована.