«Сергей Удальцов после допроса в Генеральной прокуратуре отпущен под подписку о невыезде и надлежащем поведении». На наших глазах имя этого человека в пиночетовских очках становится символом сопротивления. Он выходит из СИЗО и вновь возвращается туда. Он голодает, дерзит Президенту и намеренно нарушает закон о митингах. Правнук революционера, он сам становится революционером, поддерживая протест в любом виде, лишь бы против власти, которую считает обречённой.
По федеральному телеканалу мы наблюдаем остросюжетный боевик, где наш герой беседует с серьезными людьми из бывших советских республик об организации массовых беспорядков. В этом его обвиняет Следственный комитет России, который возбуждает уголовное дело, допрашивает и отпускает под подписку, как бы предлагая ему не нарушать закон. Удержится? Конечно, нет, ведь смысл его протеста заключается в нарушении закона, причем под вниманием телекамер, следящих за ним круглосуточно.
Не знаю, брал ли революционер из болотных событий иностранные деньги, или же показанный по телевидению сюжет был сфабрикован грузинскими спецслужбами, но для меня это не так важно. Гораздо важнее то, хочу ли я революции. Я не сомневаюсь, что всё в этом мире стоит денег, и революции, особенно, также не исключение. Если человек профессионально занимается революцией, то любая профессия, по сути, становится профессией, когда за неё платят. В противном случае это всего лишь политический капустник или шоу голодающего.
Но даже голодовка требует затрат. Говорю это не понаслышке: я организовал множество протестных акций. Но не против «кровавого режима», а в защиту интересов граждан от конкретных чиновников, нарушающих законодательство. Я голодал, но не абстрактно, а в защиту моих земляков, крестьян Липицкого поселения Серпуховского района Московской области. Это не стало моей профессией, не превратилось в смысл жизни и не привело ко мне аресту. Я соблюдал закон и выступал против его нарушения, и все это понимали.
Даже такие разовые мероприятия стоят денег, и любой протест требует вложений. В Москве это оборачивается значительными расходами. Всегда находятся те, кому протест выгоден, и те, кто не может голодать, но «кормит» голодающего «в пику» режиму. Я был ограблен вместе с двумя тысячами крестьян, тратил свои деньги, а крестьяне-пенсионеры охотно приходили на митинги. Мы боролись за свои интересы и тратили свои деньги и время, но это не стало нашей профессией — нам за это не платили. Мы были никому не нужны, кроме самих себя.
Поэтому, повторюсь, я говорю не понаслышке. Я знаю анатомию протеста. Так хочу ли я революции? Пойду ли я голодать в знак протеста против ареста Сергея Удальцова? Нет, на Болотную площадь я не пойду, голодать не буду, поскольку революции я не хочу. Я не считаю людей с микрофоном на Болотной совестью нации, особенно тех, кто идет в СИЗО за мои интересы. Удальцовы хотят революции, а я — нет. И интересы наши различны! Вот и вся анатомия, физиология и сущность протеста. Большинство, нормальное большинство общества, думаю, разделяют мою точку зрения. Мою, а не болотного пиночета.