I. О демократии, праве и диктатуре
В свое время ортодоксальные марксисты утверждали, что ленинско-сталинский социализм опирался на неразвитость России. На таком фундаменте невозможно создать общество, где право и свобода были бы господствующими принципами. Такое общество неизбежно порождает диктатуру, подавление личности и насилие как главный инструмент власти. Современный российский режим также является следствием отсталости демократии, где право и свобода не исполняют ведущую роль.
Общество, в котором принципы свободы и права не играют главной роли, должно привести к диктатуре. Оба подхода, марксистский и неверующий в него, имеют право на существование и могут служить объяснительными моделями. Действительно, отсталость и недоразвитость служат базисом для большинства диктатур. Слабое гражданское общество, верховенство права, не ставшее основным регулятором жизни, и неприкосновенность частной собственности, которая не принята широкой аудиторией, создают питательную почву для диктатуры.
***
Трансформация современного российского режима проявляется в нарастании насилия, террора и зажима политической и интеллектуальной свободы. Мы наблюдаем монополизацию всех сфер общества – экономики, политики и ментального пространства, усиление антизападничества и всё более очевидное противопоставление России «Западу». Кроме того, возрождается агрессивная внешняя политика и идеологии «сверхдержавия» и «самодержавия». Мы видим все большее отрицание наследия горбачевской и ельцинской эпох и возрождение сталинизма, который воспринимается как центральная фигура в русской истории.
Заметим, что ресталинизация в общественном сознании оказалась более действенной, чем десталинизация. Это стало следствием недостатков девяностых, когда не удалось глубоко избавиться от тоталитарного наследия. Это важная причина триумфа диктатуры. Процесс персонификации власти становится всё более заметным. Режим всецело ассоциируется с личностью Путина. В таких условиях какая Конституция? Какие свободные выборы и сменяемость власти? Путин, как и его предшественники, стал Живым Законом, источником всех властных полномочий. Власть ограничивается не правом, а пределами физического существования Персонификатора.
Карательно-репрессивные меры снова возвращены в ментальную сферу. «Мы должны препятствовать искажению исторической правды, в том числе и уголовно-правовыми мерами», – заявил А.И. Бастрыкин, тем самым утверждая, что монополия на знание «исторической правды» принадлежит власти.
***
Для поддержания диктатуры современная власть использует демократические институты. Выборы, парламент, право и суды играют важнейшую роль в функционировании режима и призваны легитимизировать несменяемость власти. Право оформляет насилие, а парламент принимает репрессивные законы. Таким образом, набор демократических институтов – это не маскировка диктатуры, а необходимые механизмы её реализации. Судебно-правовая система становится карательной психиатрией сегодняшнего дня.
В прошлом медицину использовали как инструмент наказания инакомыслящих. Людей, признанных психически ненормальными, помещали в психиатрические учреждения, а «здоровые» представляли интересы государства. В наши дни инакомыслящих «дисквалифицируют», отправляют в тюрьмы и лагеря, лишают работы и изгоняют из страны. А как великолепно выглядят различные голосования, в которых представители народа, избранные подавляющим большинством, патриотически просят о возможности обнулить президентские сроки Путина.
Парламент просит, но даже при высокой оценке Владимиром Владимировичем роли законодательной власти, он обращается к народу напрямую. Народ, как источник суверенитета и высшая демократическая инстанция, поддерживает его. Таким образом, режим личной власти был укреплён демографическим путем. Несмотря на мнения скептически настроенных политологов, демократический транзит состоялся. Современная русская диктатура требует демократических и юридических инструментов, чтобы оправдать своё существование.
II. Больше, чем политика: Обнуление
В конце ельцинского периода Россия стояла на перепутье: или расширение демократии, или её свертывание. Шансы имели оба варианта, но с начала путинского правления стало ясно, в какую сторону движется страна. Объективные возможности девяностых всё ещё не забыты, что способствовало не пессимистическому восприятию будущего. Многие озадачены тем, что «кадровый офицер КГБ» не может вернуть доперестроечные порядки. Но мы переоценили себя и наших сограждан. Путин – это одновременно историческая случайность и закономерность. «Праздники» закончились, начались «будни». КГБ, сохранивший свою целостность, начал реставрацию насильственных порядков.
Возвращение советского гимна стало символом этих изменений. Под величественную музыку КГБ вернулся в русскую историю. В первые годы правления Путина либеральные риторики сохранялись, но по мере становления режима все это было отброшено. Крым и события на востоке Украины стали гвоздем, забитым в гроб русского либерализма девяностых, который похоронили под одобрение миллионов.
Путин обрел мандат на «делать, что захочет». Россия поднялась с колен, чтобы затоптать своё настоящее и будущее.
Мы ещё не до конца осознали значение обнуления президентских сроков. Это не просто уничтожение конституции как основного регулятора социальной жизни, а темпоральный переворот, позволяющий власти вмешиваться в ход вещей. Ленин описал этот процесс как изменение конституционных норм.