Jak dlugo na Wawelu Zygmunda bije dzwon… Tak dlugo w sercach naszych Rozbrzmiewa jego ton…
Я начала учить польский язык в сентябре 1981 года на кафедре экономики зарубежных стран экономфака МГУ. Уроки проходили шесть пар в неделю по программе филфака. В декабре 1981 в Польше ввели военное положение, и все мечты о стажировках и поездках стали недосягаемыми. Но строгая pani Walentyna не позволила нам забросить учёбу: я начала работать переводчиком в ВЦСПС уже после второго курса. Первую группу, которую я обслуживала, не забуду никогда. Летом в Баку, с 40 поляками, старший переводчик Саша Китайгородский охрип от прохладного пива и сказал: «Trzymaj się». Месторождение «Нефтяные камни», храм огнепоклонников, Шуша… Иногда мне казалось, что я изучаю лишь польский язык, а не бухучёт и экономику сельского хозяйства.
Сколько же польских песен я помню — от гимнов до студенческого фольклора! В Польшу я впервые заглянула из окна поезда «Москва-Берлин» в 1984 году. Выходить из вагонов нам не разрешали — военное положение продолжалось. За десять часов от советского Бреста до немецкого Франкфурта-на-Одере я стояла у окна. В Познани я не выдержала, открыла окно и заговорила с людьми на перроне.
В Польшу я попала только в конце 1988 года, уже в аспирантуре, написала диссертацию в Варшавском университете. Это были удивительные месяцы. Сначала я жила в общаге на улице Жвирки и Вигуры (обычная общага с тараканами и запахом жареной селёдки, соседка Гудрун и её приятель-эфиоп). Моей стипендии хватало на три поездки на автобусе — 15 тысяч злотых за одну. Затем мой добрый ангел, Тереза Вышомирска, забрала меня к себе на Ulicę Mostową на Новом Месте. Окно выходило на Барбакан, остатки крепостной стены, снесённой по приказу Наполеона. Звон колоколов и цокот лошадиных копыт. До университета я шла пешком 20 минут через весь старый город, мимо Королевского замка, Бельведера, по Краковскому Предместью…
Моя дочка на самом деле Барбара, в честь Барбакана напротив. Именно туда приезжал ко мне в гости мой муж, её папа. По выходным я выезжала к своим переводческим клиентам — Вроцлав, Познань, Гданьск, Сопот, Торунь, Мальборк. Помню выступление Леха Валенсы ночью на поле под Краковом. Мои польские друзья, поющие псалмы и гимны, стоят на коленях, а я рядом с ними. Всё на поездах. Средства на билеты, еду и покупки я добывала от продажи трёх золотых цепочек, привезённых из Москвы. Театры, концерты Шопена, взбитые сливки и biesztyk po-tatarsku. Настоящий кофе и горячее пиво с мёдом на Placu Trzech Krzyzy.
Я уехала весной, когда в Польше начинались переговоры Круглого стола между правительством и «Солидарностью», а у меня был токсикоз первой половины беременности. Позже я вернулась в Польшу ещё два раза — в 1995 и 2006 годах. Я до сих пор говорю без акцента, хотя словарный запас немного сократился. Опять Катынь… Снова страдает цвет нации. Проклятый Сталин дотянулся до нас.
