В текущих предложениях о структурных реформах важнейшее место занимает проблема местного самоуправления. Один из самых актуальных вопросов, выдвинутых для публичного обсуждения, касается сокращения «хрущоб», то есть панельных или кирпичных пятиэтажек. Этот вопрос был поднят «сверху» и, безусловно, имеет прямое отношение к жизни большого числа людей в значимых аспектах. Люди желают понимать, как это всё повлияет на их жизнь, и требуют права голоса в решениях, касающихся их интересов.
Тем не менее, несмотря на множество разговоров о проблемах местного самоуправления, простые граждане убеждены, что их мнение никого не интересует. Как бы то ни было, они не привыкли к активному участию, и, когда их приглашают на собрания жильцов, большинство предпочитает не приходить. Такова наша реальность.
Если обратиться к истории, то становится очевидно, что для будущего необходимы значительные изменения в этой области. В качестве примера можно вспомнить реформы Александра II, такие как земская реформа 1864 года и городская реформа 1870 года, которые сыграли важную роль в формировании России как современного государства. Эти реформы выделяли важные сферы, в управлении которыми государство не должно было участвовать, полагаясь на инициативу местных жителей.
К тому времени в других странах уже сложились две модели местного самоуправления. Первая – автономная или англосаксонская модель, исключающая участие государства в управлении и возлагающая основную ответственность на избирателей. К числу таких стран относятся Великобритания, США, Канада, Австралия, Индия, а также скандинавские страны, Нидерланды и Швейцария. Вторая модель – континентальная, где предусмотрен контроль государства или некая субординация между разными уровнями, что характерно для Франции, Германии, Италии и Испании, где местным органам делегируются определённые государственные или региональные полномочия с необходимым финансированием.
В настоящее время в России наблюдается нечто вроде континентальной модели, но не совсем. Немецкий учёный Хорст Зиберт выделял эти модели по-другому: корпоративная или перераспределительная – это континентальная модель, а конкурентная – автономная. Такая классификация становится удобной для дополнения, например, моделью унитарной, которая, по моему мнению, актуальна для России сегодня.
Её отличие заключается в том, что при декларации самостоятельности местного самоуправления, не относящегося к государственному сектору, этот уровень оказывается настолько зависим от государства, что говорить о влиянии избирателей становится затруднительно. Это фактически нижняя ступень «вертикали власти», схожая с советской системой, где существовала местная «номенклатура», определяемая сверху.
Что же изменилось? С формальной точки зрения местное самоуправление отделено от государства, однако на практике государственные полномочия и финансирование составляют более 90% деятельности местных органов. Их право устанавливать плату фактически относится только к аренде местной собственности, а избиратели, соответственно, остаются в стороне, как и их интересы.
Некогда известный русский учёный Николай Лосский отмечал, что для русских характерна апатия к «средней области культуры». У них порядок в доме, государственные дела в почёте, но за порогом – разруха. Я акцентирую внимание на этом факте, поскольку время перемен уже близко. «Вертикаль власти» больше не соответствует требованиям времени, а безразличие граждан становится всё менее терпимым. Нам необходимо искать решения, и местное самоуправление должно занять в этом процессе центральное место. Продолжим разговор. До встречи.
Евгений Ясин