История с нападением на журналиста Олега Кашина для меня довольно личная. Когда-то мы были с Олегом близкими друзьями. Познакомились в 2004 году, когда он писал о радикальных акциях молодежной оппозиции. В воздухе тогда пахло бархатной революцией.
По-настоящему нас сблизил февраль 2005-го. Тогда ходили слухи о скором создании большого кремлевского молодежного движения во главе с Василием Якеменко, который на тот момент уже возглавлял «Идущие вместе». Друзья сообщили по секрету, что под Солнечногорском будет проходить слет юных сторонников Путина, которых готовили в качестве актива нового движения. Ранним утренним промозглым утром мы с Кашиным едем на подмосковной электричке и придумываем легенду, как пробраться на территорию санатория. Задача была проста – посмотреть на это новое движение изнутри, понять, что за люди там собираются. Мы решили прикинуться активистами из Калининграда, ведь Олег родился в этом городе.
Приехали первыми и наплели что-то организаторам, которые растерянно искали нас в списке участников. Не нашли, конечно, но все-таки поселили. Утро мы провели вместе с будущими борцами с «оранжевой чумой». На стене актового зала гордо красовалось название нового движения – «НАШИ». Тогда еще не было известно, как его назовут. Однако нас вычислили быстро. Во время завтрака вывели в центр столовой, и на глазах жующих «нашистов» Василий Якеменко заклеймил нас «врагами России», с которыми, в частности, «будет бороться наше новое движение». Я грубо ответил Якеменко, что это он настоящий враг России, ведь создал «путинюгенд» и публично уничтожал книги неугодных писателей. Якеменко пришел в ярость и закричал, чтобы охрана нас выгнала и засунула головой в сугроб. Охранники, футбольные фанаты во главе с лидером группировки Gallant Steeds Алексеем Митрюшиным, так и сделали. Митрюшин швырнул меня в снег и вместе со своими отморозками обработал ногами. Мы с Олегом ненавидели эту кремлевскую шпану, именно он тогда первым публично назвал их «гопниками». Мы мечтали освободить Россию от этой путинской скверны, которая захватила нашу страну. Мы поддерживали друг друга.
Помню, как Кашина избил какой-то блогер-отморозок, которого он послал в интернете. Они договорились встретиться и выяснить отношения лицом к лицу. При встрече Кашин протянул руку, а тот сразу ударил его по лицу. «Ну на кой черт ты пошел с ним на встречу? Где ты и где он?» – говорил я тогда. «Олег, черт возьми, на каждого урода у тебя лица не хватит. Береги себя!». Я вспоминаю, как Кашин бегал по перрону ранним утром весной 2005-го, когда мы вернулись из белорусского изолятора после разгона оппозиционного митинга в Минске. «Привет, Яшин!». «Здорово, Кашин!». Кашин поддержал, когда меня травили в интернете за поддержку Минкина, который написал статью о Великой Отечественной войне. Некоторые были недовольны, и ему угрожали помидорами. Минкин попросил защиты, и мы с товарищами его обороняли, чем провоцировали волну гнева. О обоих много гадостей написали в интернете. Коля Данилов, чтобы отвлечь внимание от этого бреда, вызвал меня на помидорную дуэль, которая превратила всю эту историю в шутку. Кашин был моим секундантом.
А потом что-то сломалось, наши дороги сильно разошлись. Кашин поехал на первый Селигер, где познакомился с Павловским. Его, кажется, убедили, что Путин патриот и желает России добра. Он ушел из «Коммерсанта», и мы поругались. Я совершил поступок, о котором жалею – узнав о переговорах Кашина с газетой «Ведомости», я написал об этом, нарушив приватность, что сорвало его трудоустройство. Потом Кашин сделал то, о чем, наверное, тоже жалеет. Когда случился раскол в моем движении «Оборона», он написал в блоге то, что я делился с ним как с другом, подлил масла в огонь.
Позже, когда эмоции улеглись, я все-таки собрался с силами и позвонил Олегу. Мы встретились в пиццерии на Тверской, извинились друг перед другом. Помню, он согласился, что мстил мне за «Ведомости» чересчур: «На войне как на войне, Илья. За одного русского солдата – десять моджахедов вырезают». Я подвез его до магазина «Москва», мы пожали руки и сошлись на том, что друзьями быть уже не получится, но и причин для вражды больше не осталось. Однако спустя полчаса он прислал мне короткое сообщение: «Нет, знаешь. Все-таки нет». И вечером в его ЖЖ я прочитал странный текст. Кашин писал, что после войны с Советским Союзом у финнов появилось выражение «Нет, Молотов», подчеркивающее категоричность неприятия и отрицания. В моем случае, по его словам, это звучит так: «Нет, Яшин». Не буду врать, мне было не все равно. Я понимал, что потерял хорошего друга, и вернуть все на свои места уже невозможно.
Дальше у каждого из нас была своя жизнь. Я продолжал свою борьбу со всеми этими Путиными, Сурковыми, Якеменками. Кашин разочаровался в путинском патриотизме, снова начал критиковать власть, даже писал призывы выходить на Триумфальную. Я искренне радовался, когда узнал, что он вернулся в «Коммерсант». Казалось, все более-менее встало на свои места, если не считать того, что между нами теперь была непреодолимая дистанция. Однако ноябрьской ночью 2010 года эта дистанция исчезла всего за несколько минут: за те несколько минут, что двое уродов били Кашина у подъезда дома на улице Пятницкая, крушили его челюсть, дробили пальцы и ломали ноги. Каждый из нас мог оказаться на месте Кашина. Мы все сегодня – Кашины.