Когда число комментариев к моей первой заметке перевалило за триста, включая упоминание Радзиховского, я, как новичок в этой блогосфере, был смущен. Причиной этого стало техническое неудобство: из-за разницы во времени в восемь часов я не мог модерировать обсуждение, как того требовала редакция, или отвечать на вопросы по мере их поступления. В итоге мне пришлось писать этот постскриптум. Жанр, согласитесь, странный; что-то вроде махания кулаками после драки. Но, увы, это и есть результат жаркой дискуссии, в которой комментаторы перепортили все возможные споры.
Между прочим, среди них были редкие исключения, но большая часть споров была не по существу. Можно ли всерьез относиться к комментатору, утверждающему, что вся история страны заключалась в том, как Россия отбивалась от «католико-иудейских нападений»? Другой комментатор резонно спрашивал, как в таком случае Россия стала четвертой империей по величине в мировой истории, если её предшественники добились успеха только через завоевания, а Российская империя якобы сформировалась благодаря круговой обороне.
Другой пример – обсуждение списка первого Совета народных комиссаров. В одном списке евреи, кроме Троцкого, отсутствуют, а в другом – одни евреи, включая Ленина и даже Сталина. Я не собираюсь защищать честь ни Ленина, ни Сталина, но если автор «еврейского» списка прав, то имеет ли этот спор хоть какое-либо отношение к теме, заданной редакцией: «За полтычелетия русской государственности “крайние формы национализма“ победили в России лишь однажды, в XVI веке»?
Если бы мне было позволено, я бы вынес в подзаголовок совершенно другую фразу: «Что вы скажете о враче, который ставит больному роковой диагноз, даже не интересуясь его историей болезни?» Увы, именно это и происходило в обсуждении, где, кроме анекдотических «католико-иудейских нападений», никто не интересовался историей вопроса. Радзиховский с гордостью признал: «Да, я историю не знаю». Он даже не поинтересовался, как 400 лет назад Вассиан Патрикеев смотрел на будущее Москвы с тревогой, схожей с его беспокойством. Все это означает, что он не догадывается, что ошибка в его прогнозе может проистекать из исторического невежества.
А это невежество является таким, что даже самые популярные идеи, такие как «Веймарская Россия», кто-то мог бы высказать первым. Другие комментаторы и вовсе не заметили, что блог полон ересью, по общепринятой в России точке зрения. Вот, например, утверждение о «тысячелетней истории русской государственности», ставшее аксиомой. И вдруг кто-то заявляет, что этой государственности на самом деле всего лишь 500 лет, а Россия по сравнению с другими европейскими государствами – это подросток. Увы, никто не обратил внимания на такую дерзость.
Другой, более спорный, аспект обсуждения касается определения и природы национализма. Комментаторы бродили во тьме, подобно Радзиховскому. Один из них даже назвал меня невеждой: «Говорить о национализме в 15, 16, 17 веках – абсолютное НЕВЕЖЕСТВО». Откуда у человека такая уверенность, что у него всегда истина в кармане? Да, есть определение, связывающее национализм с Французской революцией, но существуют и другие. Например, определение великого русского мыслителя Владимира Сергеевича Соловьева. Он первым заметил различие между ПАТРИОТИЗМОМ – чувством преданности дому, и НАЦИОНАЛИЗМОМ – идеологией ненависти к «другим». Он выделил противоречие между требованиями патриотизма, желающего, чтобы Россия была лучше, и самодовольством национализма, считающего, что она и так всех превосходит.
Такой национализм был принесён стране иосифлянской церковной иерархией в XV-XVI веках. Она объявила Европу еретической, а Россию единственной христианской страной с собственным богом, «никому более неведомым». Это привело к Ливонской войне и опричнине. И предвидел ли это в 1510 году великий русский патриот Вассиан Патрикеев? Да, определение Соловьева не имеет отношения к Французской революции, но связано с национализмом в истинной истории России.
В XVI-XVII веках «особый путь» России диктовал конфронтацию с еретическим миром, в XIX – с революционной анархией, в XX – с контрреволюционным капитализмом; даже в XXI веке режим пытается навязать стране «суверенную демократию», что также является «особым» путем. Интуиция не обманывает Радзиховского: эти игры с «особым путем» не приведут к добрым последствиям. Соловьев, который знал историю, предвидел ещё более кошмарный итог этих игр. Его пророчество гласит: «Национальное самосознание есть великое дело, но когда оно переходит в самодовольство, это приводит к САМОУНИЧТОЖЕНИЮ». Это страшное предсказание подтверждает, что воздух несвободы является разносчиком семян губительного национального самообожания.
Соловьев умер в 1900 году и не наблюдал тех событий, что произошли в России в 1989. Но Радзиховский это видел и должен понимать, что нет спасения от этого ужаса, кроме свободы, которой он так боится. Как ее достичь – это уже отдельный вопрос.