110 лет со дня рождения Аркадия Райкина. Десятилетиями огромная страна цитировала его номера, подражая его интонациям. Это были те самые мемы, однако источников для них было гораздо меньше, а авторство стоило дорого. И это действительно оправдывалось: он получал инфаркты после выговоров в высоких кабинетах на Старой площади или в Смольном, а порой и прямо там.
Что этот интеллигентный еврей, в детстве учившийся в хедере, стал одним из творцов советского фольклора и был более популярным, чем назначенные звезды, сильно возмущало партийное руководство и номенклатурных патриотов. Многие из них узнавали в созданных им образах себя. Они преследовали его всеми доступными средствами: от запретов на выступления в столицах и бойкота в СМИ до снятия номеров и доносов в инстанции, не избегая антисемитских оскорблений (тогда популярных артистов забрасывали письмами).
Никто и никогда не забывал Аркадию Исааковичу его еврейства — ни поклонники, ни хулители, ни антисемиты, ни сами евреи. В открытых партийных документах сообщалось, что значительная часть публики на его выступлениях состояла из лиц еврейской национальности. Но чтобы делать то, что он делал, с такой самоотдачей, смелостью и настойчивостью, рискуя собой, нужно было чувствовать органическую связь с русским, тогда советским народом, быть русским артистом и гражданином, ценить это.
Всей своей жизнью, творчеством и верностью миссии Райкин доказал эту принадлежность. Ответная любовь публики свидетельствует о признании этого факта. Он был любим, потому что был своим — даже больше, чем те, кто считал себя своими за «антисоветчину» и инородство. Точно такая же судьба ожидала Михаила Жванецкого, который вырос в гнезде Райкина и вскоре стал всенародно известен. Народ начал говорить словами этого еврея, и его фразы и интонации стали формировать русский фольклор.
Свято место пусто не бывает, хотя не хватает нам обоих.