Сто лет назад, 23 сентября 1913 года, в Киеве начался суд по делу Бейлиса. Тихий приказчик кирпичного завода, далекий от еврейства во всем, кроме происхождения, должен был стать частью еврейской истории, а суд над ним — важным событием в истории России. Этот резонансный процесс расколол российское общество, в частности его образованную часть, противопоставив ее официальной власти. Парадоксально, что поводом для этого публичного идеологического раскола стала судьба еврея — периферийная тема для тогдашнего общественного дискурса. Однако действительной причиной стало желание мыслящих людей страны защитить Россию и ее принадлежность к цивилизованному миру, что было особенно актуально в то время.
Прошло сто лет, многое было забыто. Напомню суть дела. 20 марта 1911 года в пещере на окраине Киева был найден труп 12-летнего Андрея Ющинского, на теле которого обнаружили 47 колотых ран. Местный следователь Фесенко быстро определил основных подозреваемых: содержательницу воровского притона Веру Чеберяк и ее сожителя. Убитый часто бывал в доме Чеберяк и стал случайным свидетелем разговора завсегдатаев притона. Тем не менее, местные черносотенцы разожгли антисемитскую истерию. Слухи, листовки и публикации в прессе, а затем и речи в Государственной думе настроили общественное мнение на то, что убийство было ритуальным, совершенным евреями: кровь христианских младенцев необходима для изготовления мацы. Оставалось лишь подтвердить это официальными доказательствами.
Министр юстиции Щегловитов поручил специальной следственной бригаде из Петербурга добыть необходимые улики. Следствие, выполняя «социальный заказ», искало лишь в нужном направлении, что привело к аресту Менахема-Менделя Бейлиса. Его назначили убийцей, а само убийство квалифицировали как ритуальное. Следствие затянулось на два года и разваливалось, поскольку авторитетные криминалисты и юристы России убеждали Щегловитова в отсутствии объективных оснований для обвинения. Однако для него уже не было выхода: дело находилось под контролем высших чиновников, и юдофобские настроения царя и царицы были известны всем.
Николай II верил в мировую еврейскую заговор и использовал миф о «кровавом навете». Евреи — единственный народ в мире, которому по религиозным законам строго запрещено употребление крови, даже разрешенных в пищу животных. Накормить религиозного еврея бифштексом с кровью невозможно. Кровь, согласно иудаизму, является частью живого, и живое не едят. Это знание передавалось из поколения в поколение. Тем не менее, именно этот народ на протяжении веков подвергался обвинениям в человеческих жертвоприношениях. Кровавый навет — наследие темного Средневековья. В более поздние времена обвинения евреев в ритуальных убийствах христиан нередко встречались, однако множество судов опровергли этот предрассудок. То, что в России XX века этот миф снова стал предметом судебного разбирательства, воспринималось многими как позор.
Владимир Короленко составил протест «К русскому обществу (по поводу кровавого навета на евреев)», который подписали 82 известных писателя и общественных деятелей, среди которых были Максим Горький, Александр Блок и Федор Сологуб. Протестовали также 206 немецких интеллектуалов и 240 английских общественных деятелей. Против неправедного суда выступали даже известные антисемиты, такие как публицист Василий Шульгин. Несмотря на подтасовки и административный ресурс, осудить Бейлиса не удалось. В советских публикациях подчеркивалось, что присяжные — «простые русские люди» — вняли доводам разума и вынесли оправдательный приговор. Однако это было верно лишь отчасти — они оправдали Бейлиса, но не евреев.
Присяжным предложили ответить на два вопроса. На второй — о виновности подсудимого в убийстве Ющинского — они ответили отрицательно. Однако на первый вопрос, касающийся обстоятельств убийства, они не могли дать отрицательный ответ, что фактически признало ритуальный характер убийства. Сотни лет спустя, нас интересуют не только результаты судебного разбирательства, но и уроки, которые необходимо извлечь. Уроки есть как для российского общества, так и для евреев России. Слишком много аналогий с современными реалиями.
Это 1913 год — время экономического расцвета дореволюционной России. Никогда прежде и, увы, никогда позже ей не суждено было достичь такого процветания. Новый русский капитализм развивался бурными темпами. Этот прогресс сдерживался архаичным политическим режимом. Напряжение в обществе росло, оно поляризировалось. Режим искал способы для выхода из кризиса, и межнациональная рознь всегда была надежным каналом для утилизации революционных настроений. Возможно, именно это толкнуло правительство на заведомо неправедный процесс.
Сила гражданского общества не дала режиму одержать убедительную победу — лишь частичную. Оно проявило себя в деле Бейлиса. Когда сегодня социологические опросы показывают рост националистических настроений, это вызывает немалые размышления. Нужны ли новые «дела Бейлиса», чтобы выяснить, есть ли у нас гражданское общество, способное противостоять губительным тенденциям?
Урок для евреев заключается в том, что многие из нас видят путь реализации своего российского патриотизма в том, чтобы демонстративно отдаляться от своего еврейства. Это старая история: можно отдаляться от своего еврейства, но общество будет считать тебя евреем независимо от твоих желаний. Менахем-Мендл Бейлис был ассимилированным евреем, и это не уберегло его от обвинений. Илья Фарбер был русским народником, но прокурор и суд не поверили в его бескорыстие, так как он был евреем. На недавней встрече с русскими националистами Александр Розенбаум назвал себя «русским националистом еврейской национальности», но его все равно освистали как еврея. Бессмысленно прятаться и уходить от себя. Нельзя игнорировать действительность: мы живем в обществе, где существует разделение на национальности. Это общество можно улучшать, но не ценой отказа от принадлежности к своему народу. Не спасает.