Едкий дым отечества «Русское горе» в театре Школа Современной Пьесы был запущен Иосифом Райхельгаузом не случайно. Пьеса оказалась не только современной, но и неприлично злободневной. Положенная на музыку Сергея Никитина и обогатившаяся стихотворными текстами известного пересмешника Вадима Жука, она превратилась в горькую ироничную притчу о сегодняшней российской действительности, выстроенной нашими державными руками.
Именно так, не покладая рук и не закрывая ртов, мы по-прежнему боремся со своими и чужими, отравляя воздух патриотическими выхлопами. «Дым отечества» поистине порождает чудовищ. Эти чудовища расползаются по бескрайним российским просторам, плодясь с неимоверной скоростью и заполняя окружающее пространство своими эстетическими испражнениями.
Тот, кто не подчиняется этому закону всероссийского выживания, имеет два возможных пути — «вон из Москвы» или в желтый дом на цепь. Со времен Грибоедова в России мало что изменилось. На месте отважного безумца Чацкого может оказаться любой.
Наш Чацкий — это типовой диссидент не слишком ухоженного вида, изуродованный хорошим образованием и неизбывной тягой к переменам мест. Блеск в его глазах еще присутствует, но уже какой-то мутный. Тяга к женскому полу также имеется — но объект его желаний наделяется несуществующими в природе чертами, давно отмершими и отвалившимися за ненадобностью.
Поскольку объект — в данном случае Софья — плавает в отеческом дыму, как в зловонной жиже, наслаждаясь своей красотой и обаянием ума, она давно превратилась в вялое рыхлое существо с волооким взором и интеллектом, схожим с читательницей журнала «Лиза». Да и деревенская девочка Лиза вскоре осваивает законы выживания в среде местной элиты, манипулируя своей хозяйкой и ее отцом, демонстрируя манеры современной лимитчицы, приехавшей завоевывать столицу и преуспевшей в этом нехитром деле.
Бал у Фамусова точно следует классическому определению графини — внучки: «какие-то уроды с того света — и не с кем говорить и не с кем танцевать». Ни танцевать, ни, тем более, говорить действительно не с кем — парад уродов, больше напоминающий выставку мертвецов в анатомическом театре, наглядно демонстрирует нрацы и традиции этого общества.
Здесь мракобесие выдаётся за национальную идею, фиглярство и похабщина — за оригинальность, клевета и оскорбления — за прямоту, ксенофобия — за патриотизм, похотливость — за любовь.
Софью и Молчалина то и дело подменяют их куклы — двойники, с выпученными глазами и безвольно волочащимися конечностями, и порой разобраться, чучело это или человек, уже невозможно.
Путь, избранный Чацким, угадывается в тот момент, когда, оставив тщетные попытки установить контакт с этими чудовищами, он заправляет в пишущую машинку чистый лист бумаги и начинает фиксировать эту странную, дикую страну, в которую он вернулся и которой так изумился. Он действительно похож на сумасшедшего.
Только вместо смирительной рубашки на нем появится вельветовый пиджак Бродского. И когда он нараспев с листа начнет читать «Не образумлюсь, виноват и слушаю, не понимаю» — станет окончательно понятно, о чем рассказали нам артисты театра «Школа современной пьесы».
Москва встречает чужака ощетинившимися метлами, вилами, топорами, серпами и молотами. Ими же она его и провожает. Москва давно ждала такого спектакля, отсылающего нас к истокам любимовской Таганки с ее скрытыми смыслами и смелыми выпадами.
Пожалуй, это лучший спектакль Иосифа Райхельгауза в собственном театре. Лучше всего написано музыкальное произведение Сергея Никитина. Лучшие тексты Вадима Жука. И настоящие актерские открытия — Алексея Гнилицкого в роли Чацкого и Ивана Мамонова в роли Фамусова.
