Сегодня я ознакомился с решением Мосгорсуда по своей жалобе на арест. Ничего нового не произошло, все прежние меры остались в силе. Однако меня волнует другая сторона вопроса — как домыслы, изложенные в протоколах, становятся истиной, под которой расписывается судья в своем решении.
Не могу не отметить, что в наше время сложно удивить чем-то подобным, но все же я ожидал, что судебные решения должны выглядеть формально безупречно. В своем решении судья упоминает, что я не реагировал на неоднократные требования сотрудников полиции разойтись по домам. В попытке разобраться, откуда это могло взяться, я обратился к показаниям свидетеля Макарова: он утверждает, что я кидался снежками, двигал ограждения и мешал проходу граждан. Однако ни слова о том, что я игнорировал требования полиции.
Может, эта информация содержится в докладной технической службы, которая предоставила мою фотографию с Пушкинской площади 23 января? Читаю записку — снова ничего. Как же так: судья не мог сам всё это придумать и так уверенно написать в своем решении? Оказалось, что он действительно опирался на рапорт участкового. Но как участковый мог знать, чем я занимался на Пушкинской площади 23 января, если он там не присутствовал? Все, что у него есть — это показания Макарова и докладная записка, в которой нет упоминаний о моем неповиновении.
Получается, участковый обладает нестандартными способностями, позволяющими ему перемещаться во времени и пространстве. Ладно, возможно, участковый просто не задумывался о таких мелочах при составлении рапорта. Но ведь не сложно было адаптировать его под свидетельские показания и данные техслужбы, или хотя бы поработать со свидетелем, чтобы все факты совпадали.
Однако нет. Я даже молчу о «внезапном» свидетеле, который появился из ниоткуда спустя две недели после митинга и обратился именно в тот ОВД, где я зарегистрирован. Но вернемся к судье. Ясно, что рапорт не следовало принимать в таком виде. Суд — это ведь не районный отдел полиции, здесь всё должно быть серьёзно и взвешенно. Можно было бы вернуть рапорт участковому с просьбой не добавлять от себя ничего, а строго придерживаться имеющихся показаний.
Тогда, глядя на ситуацию, можно было бы с чистой совестью сказать: нет оснований не доверять свидетелю Макарову и технической службе. Зачем же додумывать за них? Почему нельзя было аккуратно всё сделать? В итоге, в решении суда оказались элементы, которые легко опровергаются логикой и здравым смыслом.