Московский комсомолец, 02 октября
В Тверском суде 2 октября состоялось очередное заседание «по делу Магнитского», на котором мать покойного Сергея Магнитского, Наталья Николаевна, выступила с эмоциональной речью. Она рассказала о пыточных условиях, в которых находился ее сын во время заключения. Правозащитники, присутствовавшие на заседании, подтвердили, что Сергей содержался в хуже всего оборудованных камерах — темных, сырых, с крысами. Наталья Магнитская обратилась к суду с просьбой ужесточить обвинение для заместителя начальника СИЗО «Бутырка» Дмитрия Кратова и привлечь к ответственности других лиц, причастных к смерти ее сына.
На скамье подсудимых оказался тюремный медик, которого обвиняют в халатности. В ходе заседания свидетель Борщев, председатель Общественной наблюдательной комиссии, сообщил, что условия содержания Магнитского были недопустимыми, что подтверждают международные нормы. Он отметил, что Сергей пять раз был незаконно переведен в разные учреждения ФСИН, и условия, в которых он находился, были катастрофическими.
Речь Натальи Николаевны произвела сильное впечатление на присутствующих. Она старалась держаться сдержанно, но иногда ее голос срывался. В своей речи Магнитская подчеркнула, что действия Кратова нельзя считать простой халатностью — она обвинила его в причастности к истязаниям сына. Не ограничившись лишь одним обвинением, она привела имена других причастных к трагедии, включая следователя Сильченко и врача Гауса, и подала ходатайство о возвращении дела в прокуратуру для возобновления расследования. Однако судья отказал в этом.
Наталья Николаевна рассказала о том, как подготовила свою речь. Она много ночей писала и переписывала текст, стараясь не упустить ни одной детали тех ужасных дней. В завершение своего выступления она отметила, что:
«Заключая человека под стражу, государство берет на себя обязанность сохранять здоровье и жизнь человека. Я надеюсь, что суд сможет установить причину, по которой мой сын — молодой и здоровый человек, превратился в тяжело больного за время своего заключения.»
Наталья рассказала о том, что последний раз видела своего сына всего за четыре дня до его смерти, и не подозревала о его серьезном состоянии. За эти дни адвокаты были лишены возможности встречаться с ним, а следователь Сильченко отказался сообщить о состоянии здоровья Сергея. Действия властей, по ее мнению, лишь подтверждали незаконность и насильственность его смерти.
«Мой сын погиб в государственном учреждении, в присутствии множества свидетелей – от врачей до охранников. Следствие продолжается почти три года, но до сих пор не закончено, что лишь подтверждает насильственный характер его смерти и условия, в которых он находился.»
Судя по ее словам, Сергей подвергался унижению даже в зале суда, где его помещали в клетку, лишая человеческого достоинства. Он не был преступником, но условия его содержания и защита его интересов, судя по всему, превратились в чистую формальность.
Наталья Николаевна также затронула вопросы о действиях и показаниях Дмитрия Кратова, который, по ее мнению, знал о тяжелом состоянии ее сына и бездействовал. Она вспомнила, как во время их личной встречи он якобы предложил перевести Сергея в другое учреждение для проведения обследования, однако этого не произошло. Более того, в материалах уголовного дела не нашлось доказательств того, что рапорт о переводе действительно был составлен.
Наталья продолжила в том же духе, указывая на несоответствия в действиях медицинского персонала СИЗО и на то, что факты, имеющие место быть, продолжают замалчиваться. Она заверила, что будет продолжать борьбу за справедливость в отношении своего сына, который стал жертвой системы, бездействующей и равнодушной к страданиям заключенных.