Оригинал – на сайте «Вокруг Света
Объяснение с читателями по поводу спорных цифр соотношения потерь Красной армии и вермахта в годы Второй мировой войны. Не все защитники нашего Отечества похоронены достойно и с почестями так, как на этом кладбище советских солдат в Венгрии. Многие до сих пор остаются лежать там, где совершили свой подвиг.
Статья Александра Щербины «Ушли под дерн» о работе поисковиков вызвала горячие обсуждения на интернет-форуме. Читателей задело начало статьи: «Власти долгое время секретили реальные цифры потерь. Точных данных нам не узнать никогда, отсюда гигантский разброс в оценках. И все же многие исследователи сходятся в том, что на каждого убитого гитлеровца мы положили не менее восьми своих солдат». Реакция на текст варьировалась в довольно широких пределах. Самые трезвые констатировали, что «даже по прошествии стольких лет тема ВОВ и потерь в ней остается очень чувствительной для большинства населения» и призывали к «объективному журналистскому расследованию с выводами».
Обращаем внимание читателей, что текст Александра Щербины по существу исполнял роль предисловия к последующему очерку-репортажу о поисковых буднях, и по малости размера вместить в него подробный разбор полемики о размерах потерь в годы войны и соотношении их с потерями Германии не представлялось возможным. Однако, поскольку реакция на статью оказалась столь бурной, мы попытаемся дать краткий обзор научной дискуссии, развернувшейся вокруг цифр о военных потерях.
Начать необходимо с того, что вопрос о потерях Красной армии в годы Великой Отечественной войны долгое время был предметом не научного исследования, а идеологической борьбы. Совенетская цензура вплоть до 1987 года не допускала публикации цифр, отличающихся от официальных, причем последние не имели обоснований и менялись в разы.
С 1946 по 1990 год оценка людских потерь менялась несколько раз в сторону увеличения, однако всегда авторами новых версий выступали вожди Коммунистической партии. В 1946 году Иосиф Сталин заявил: «В результате немецкого вторжения Советский Союз безвозвратно потерял около семи миллионов человек». Новая цифра была названа Никитой Хрущевым в письме премьер-министру Швеции: «…война унесла два десятка миллионов жизней советских людей». Поводом для пересмотра сталинской цифры послужили результаты переписи населения 1959 года, которые показали, что прирост по сравнению с 1940 годом составил всего 14,7 млн человек.
В мае 1965 года Леонид Брежнев указал, что «война унесла более двадцати миллионов жизней советских людей». Три года спустя, в условиях перестройки, общество и руководство страны нуждались в уточненных данных. Демографы заговорили об общих потерях в пределах 26-27 миллионов. В декабре 1988 года Министерство обороны опубликовало данные о безвозвратных потерях, составивших 8 668,4 тысяч человек. Однако окончательный документ так и не был выработан, и впоследствии разные оценщики продолжали давать разный подсчет.
В 1993 году Министерство обороны сняло гриф секретности с данных о потерях. Официальные данные стали составлять 8 668 400 человек, однако достоверность этих подсчетов вызывает вопросы. Первая группа историков в 1960-х годах оценивала безвозвратные потери Красной армии в 30 миллионов человек, но эти оценки не были приняты верхом.
Существует множество расхождений в базовых данных, от которых отталкивались исследователи. Например, данные о численности военнослужащих на 22 июня 1941 года отличаются в разных источниках. Некоторые исследователи утверждают, что на момент начала войны в Красной армии находилось более 5 миллионов человек.
Цифра о 29 574 900 мобилизованных охватывает только военнослужащих, призванных военкоматами, и не учитывает ополченцев, сражавшихся под Москвой и другими ключевыми городами. Также есть недостающие данные о мобилизации, проводившейся на оккупированных территориях. Кривошеев, который представлял данные Министерства обороны, упоминает, что за годы войны из населения было изъято: в России – 22,2 % трудоспособных граждан, в Белоруссии – 11,7 %, в Украине – 12,2 %.
Таким образом, точные данные о потерях Красной армии остаются предметом исследований и обсуждений, в которых участвуют как историки, так и демографы. Значение этой проблемы выходит за рамки просто исторических дискуссий, она затрагивает национальную память и идентичность.