До очередных выборов в Государственную Думу остается менее двух недель. Результат голосования предрешен. Большинство популярных кандидатов от оппозиции не попали в бюллетени. Допущенные партийцы прошли строгий отбор, но многие из них были сняты на последнем этапе кампании. Встречи с избирателями стали сложнее, а растянутое на три дня голосование лишает значительной части наблюдателей. Фальсификации при подсчете голосов остаются неотъемлемой частью приближающегося процесса.
Несмотря на это, даже такие выборы вызывают у властей массу истерических реакций. Специально к ним был принят закон, делающий сторонников Алексея Навального экстремистами. Ужесточилось законодательство о нежелательных организациях, десятки СМИ и журналистов стали «иноагентами». Участились аресты даже за одиночные пикеты, а уголовные преследования за посты в социальных сетях, комментарии и лайки стали нормой.
Это свидетельствует о том, что для российской власти «обнуленных» 2020-х любые выборы становятся неприятным и фактически неприемлемым событием — даже те, что проводятся ради легитимации существующего порядка. Власть начинает терять рациональность при виде политических актов, которые допускают хотя бы небольшую вероятность выражения народного мнения.
Конституционный референдум 2020 года фактически явился референдумом о восстановлении монархии в России. События 2021 года показывают, что Кремль начинает входить в свою «царскую» роль. Принимаются законы с обратной силой, а соблюдение существующих норм зависит от выгоды для власти. Вранье становится основным средством коммуникации между элитами и населением, подкуп избирателей оказывается рутиной.
Правящая партия, государство и президент становятся единым целым: государственные структуры выполняют не просто решения, а намерения, высказанные на партийном съезде, быстрее, чем это делал Совет Министров СССР.
Монархия, фактически уже установленная в России, плохо сочетается с выборами, и напряженность между ними определяет нынешний политический ландшафт. Монархия в России пока выборная, что отрицает необходимость любых других выборов. Когда монархия станет наследственной, она может превратиться в конституционную, и роль Думы может возрасти — но не сейчас.
Два ключевых события, породивших текущую реальность, — выборы в Беларуси и история с Алексеем Навальным. Первое событие продемонстрировало, что в условиях персоналистического режима выборы становятся крайне опасными, а решительные действия силовых структур являются единственным реальным ответом на народное недовольство. Второе подчеркнуло, что в России появился диссидент, символ борьбы с властью, контролировать которого невозможно.
Лукашенко и Навальный стали историческими личностями, ускорившими переход России к гротескной монархии. Все происходящее указывает на то, что компромиссы закончились, а Кремль намерен править репрессиями.
Выборы, которые состоятся очень скоро, могут стать последними в новейшей российской истории. Новоизбранный парламент превратится в массовку для очередного, возможно, последнего избрания Путина в 2024 году, после чего политическая система подвергнется системной перестройке.
Тренды, отражающие описанную логику развития событий, имеют иррациональную природу. Двадцать лет путинского правления создали эффективную систему власти. В открытой стране с доступом к информации и возможностью предпринимательства сформировался откровенно авторитарный режим, основанный на пропаганде и модерации давления на гражданское общество.
Однако такая система стала жертвой собственного успеха. Фейковая демократия нуждается в элементах игры, предполагающих взаимный учет интересов и баланс сил. Подлинная стабильность лучше всего гарантируется фиктивной изменчивостью.
Кремль стремится к 70−75 процентам мест в Думе, превращая голосование в фарс, хотя потребность в этом очевидна. Проблема власти заключается не в том, что она не может одержать победу, а в том, что не в состоянии честно обеспечить оптимальный результат.
Таким образом, Кремль загоняет себя в сложную ситуацию. Слова из книги Екклесиаста «всему свое время» относятся и к политике. Переход к квазимонархической системе мог быть успешен когда-то, но сейчас истеричность власти становится очевидной.
Демократия должна исчерпаться и показаться невостребованной, чтобы уступить место чему-то иному. Как раз сейчас спрос на демократию особенно велик, а доверие к власти крайне низко. В то же время исчезновение Навального может вызвать катастрофические последствия. Формальный отказ от демократического устройства будет сложно осуществить, а демократические процедуры в Кремле стали забытыми.