Все-таки придется написать этот текст, и прошу прощения за обилие слов. Если вы размышляете о том, кто в центре Киева первым начал побоище, если вы считаете насилие с одной стороны более оправданным, то этот текст я пишу прежде всего для вас.
Можно было бы накидать много фактов о том, как завоевали свою репутацию Беркут и «Правый сектор». Надо бы напомнить, что первым начали еще в декабре. Но сейчас это теряет всякий смысл.
Вчера, когда появились убитые, на Грушевского был не просто конфликт между оппозиционерами и представителями властей, и это был даже не он. Это были группы людей, которые за эти дни с дымом пожарищ и запахом газа впитали какую-то животную ненависть и пытались максимально навредить друг другу. Здесь не осталось правоохранителей; это кордоны бойцов, которые под градом камней приматывают камни к светошумовым гранатам, бросают булыжники и бутылки с зажигательной смесью, стреляют из винтовок.
Это люди, которые при наступлении разгромили помещения академии наук, где оказывали помощь раненым. По свидетельствам очевидцев, в здание бросали шумовые гранаты, стекла были выбиты. Это люди, которые осознанно избивали медиков в жилетах и белых майках с красными крестами. Это люди, которые избивали и угрожали расправой журналистам. Видео с пытками над захваченным активистом вы видели.
С другой стороны — люди, которые пытались таранить кордоны милиции автобусом, а потом сжигали всё вокруг. Огромные толпы скандировали радостное и победное «молодцы», когда от коктейлей Молотова загоралось всё, что было на другой стороне. Многие из них также желают смерти своим противникам.
Во время одного из штурмов вчера я не успел попасть в дикую давку, которая сметала всех на своем пути. Я остался вместе с одним оператором и каким-то мужчиной в углу у террасы кафе. Метров через 300 навстречу, замахнувшись дубинкой, с безумными глазами бежал сотрудник ВВ. Лет 40-45. Он долго бежал и орал. Я закрылся рукой, когда у него что-то щелкнуло и он остановился в метре от меня. За его спиной кто-то из Беркута подобрал брошенную каску и, положив её на жесткое место, начал разбивать её дубинкой до осколков.
Еще один орал на ошалевшего оператора матом: «не снимай», угрожая расправой, приговаривая: «оппозиция, *****». Он вытолкал нас на Европейскую под уже летевшие булыжники. Это я к слову о ненависти.
Когда вы рассуждаете, кто начал первым, я снова вижу, как безумно бегают тела в огне, я вижу разорванные ноги, пробитые «травматическими» пулями защитные очки, человека, у которого вместо правого глаза осталась кровавая дыра, и он в шоке медленно шел, пытаясь разглядеть небо, пока его не подхватили врачи.
Я вижу это тупое безумие — как боец крутого спецподразделения бросает всё и начинает бить брошенную каску. Я вижу невидящие глаза солдата, который бежит, замахнувшись дубинкой. Когда вы размышляете о первых и последних, о правых и виноватых, я хочу, чтобы вы тоже это видели, чтобы вы чувствовали страсть, едкий вкус и запах этой микровойны.