Если предыдущие методы сегментирования и позиционирования электората показались недостаточно всеобъемлющими, то пришло время заняться классификацией «классов» и обратиться к проверенным измерительным инструментам: социальному транспортиру и доходному штангенциркулю.
Когда в новой России обсуждаются классы, разговоры неизменно сводятся к классу «среднего» — той самой золотой середине, которой приписывается роль стабилизирующей силы, заинтересованной в высокой степени самостоятельности и свободе (в самовыражении, передвижении, принятии решений и т. д.). Средний класс представляется как локомотив, тянущий за собой к светлому будущему несостоявшихся и недотянувшихся. Однако, эти утверждения либералов и их подражателей, считаются неверными. Корень проблемы зарыт в идее «самобытности». Суверенный средний класс — это хаотическая сборная разных кубков, медалей и монет, золотой пыли от недораспиленных гирь и в крайне малом количестве — самородков.
Все это скопление надежно заперто в сундуке, вход-выход которого закрыт. В средний класс невозможно войти из «низов»: рынок поделен, должности раскуплены, а посторонним здесь не место. Из «золотой середины» невозможно подняться «наверх». Бюджетные потоки не бездонны, источники сырья истощены, а касты и кланы уже сформированы. Над дверью этой структуры можно смело написать: «В элиту набор прекращен». Здесь царит безвыходность — пока что довольно сытая и комфортная.
В этой комфорте обосновались чиновники, офицеры сырьевых монополий и бизнесмены, находящиеся в неформальных отношениях с госорганами. Около восьмидесяти процентов среднего класса пребывают в тепле и сытости, и вопреки убеждениям либералов они наиболее лояльны к существующей власти, которая их создала и развратила. Эволюционной вершиной этого класса можно считать майора Евсюкова. У этой «золотой середины» уже имеется своя партия, и все, кто хочет знать, уже знают какая.
Разумеется, этот класс не свободен, а скорее, холопский. Бизнесмены полностью зависимы от силовиков и чиновников, чиновники — от вышестоящих. Единственная свобода, которой они располагают, — это право безнаказанно унижать нижестоящих. Произвольное надзаконное право. Право бизнеса перекладывать поборы с себя на плечи работников. Право чиновника жить за счет взяток от граждан. Однако предел терпения не перейден: в России привыкли жить бедно, и к тому же массы более бедных прибывают из соседних регионов.
Средний класс несвободен и, следовательно, пассивно реакционен. Его горизонты, интересы и родина — это та ниша, которую он занимает, плюс «лежак» на пляже где-нибудь в Турции четыре недели в году. Золотая середина утратила свою жизнеспособность. В электоральном смысле эта часть среднего класса давно «умерла». Либеральный дух покинул это окостеневшее тело и блуждает, пугая стариков и детей по ночам.
Обсуждая средний класс, обычно забывают про тех, на ком в успешных странах держится «все»: двадцать процентов оставшихся неудобных или даже пять процентов от общего числа. Эта тонкая прослойка, состоящая из малого бизнеса, часто жуликоватого. Сделав ее такой, государство выбросило на обочину, оставив без средств к существованию. Такие, как квалифицированные рабочие, по-прежнему существуют, хотя само словосочетание звучит довольно смешно. К бесполезным стоит добавить ученых, рассредоточенных вне «Сколково», а также всех деятелей культуры, не ползающих по кремлевским коврам.
О количестве этой прослойки среднего класса говорить не приходится; наоборот, учитывая деградацию производительных сил и архаизацию производственных отношений, следует ожидать ее маргинализации. Протомаргинальный средний класс теряет свои навыки и способности, и он лишен точки опоры. Необходимая точка опоры — это равенство стартовых возможностей. И в этом, как нынешняя власть, так и оппозиция не заинтересованы. Эту мысль стоит запомнить.
Продолжение следует…