Координационный совет оппозиции, от которого ожидаются активные действия, неожиданно стал ареной для проявления конфликта, который давно тлел, парализуя оппозиционное поле. Речь идет о противостоянии «революционеров» и «адаптантов». Первые — сторонники трансформации российской системы с учетом ее конституционно-правового и режимного обеспечения. Вторые же призывают к диалогу с самодержавием и его «очеловечиванию» через реформы.
На различных этапах развития новой России в этом конфликте обычно побеждали адаптанты. Они активно входили в правительства при самодержавных президентах, начиная с Ельцина, и работали в качестве системной «оппозиции». Им удавалось пользоваться влиятельными медийными ресурсами и находить финансирование. Именно адаптанты обеспечили российскому самодержавию легитимацию как на внутренней, так и на международной арене. Однако их взаимодействие с самодержавием привело к дискредитации реформаторской идеи, особенно либерального «пакета», так как именно они взяли на себя представление либеральных идей.
«А что же революционеры? Они не виноваты в том, что с нами произошло?» — можно задаться вопросом. Действительно, революционеры не смогли противостоять конформистскому большинству и остались в пределах своего политического гетто. Они оказались не в силах наладить диалог с обществом и не смогли сформировать массовую поддержку идеи правового государства, когда у них была возможность для самовыражения в 90-е и в период первого президентства Путина. Но их ответственность за сегодняшнюю ситуацию существенно меньше из-за ограниченных возможностей влияния и жесткого подавления со стороны режима.
Сегодня давний конфликт между революционерами и адаптантами нашел отражение в столкновении платформ внутри Координационного совета оппозиции. Первые представлены либеральной группой с участием Гарри Каспарова, Бориса Немцова, Андрея Илларионова и Андрея Пионтковского. Адаптантов представляет «Группа граждан», ранее известная как «Гражданская платформа», взгляды которой озвучили Сергей Пархоменко и Ксения Собчак. Это столкновение связано с двумя противоположными стратегическими векторами, существующими внутри широкого оппозиционного поля, включая различные политические партии и группировки.
Важно отметить, что различия внутри Координационного совета не связаны с тактическими или идеологическими вопросами, а касаются отношения его членов к системе самодержавия. Что же предлагают революционеры? Они утверждают, что российская система нереформоспособна и требует трансформации через смену правил игры и основные принципы, включая конституционную основу. Революционеры стремятся к ненасильственной, мирной трансформации власти, пытаясь инициировать российскую «бархатную революцию.
Тем не менее, революционерам стоит акцентировать несколько ключевых моментов. Уход Путина не обязательно означает отказ от системы персоналистской власти, которая может продолжиться через формирование нового режима личной власти. Смена системы требует конституционной реформы, прежде всего отказа от самодержавного президентства, хотя не все представители этого лагеря акцентируют эту задачу как приоритет. Также перед революционерами стоит задача нахождения сочетания политических и социально-экономических требований, которые могут расширить протестную базу оппозиции.
Что касается адаптантов, их позиция была изложена Сергеем Пархоменко и Ксенией Собчак, и подверглась критике со стороны Андрея Пионтковского. «Группа граждан» предлагает ряд изменений, включая отмену ограничения по срокам президентства и восстановление 4-летних сроков для президента и Думы, возвращение референдума и обеспечение контроля за выборами со стороны избирателей, а также реформу судебной системы.
Все эти предложения укладываются в концепцию влияния на самодержавие. Эта концепция была актуальна для всех реформаторов, которые находились или оппонировали власти с 1991 года. Однако предлагаемые изменения от «ГГ» фактически означают возврат к ельцинской Конституции, которая является фундаментом нынешнего самодержавия, ставя президента над обществом и всеми ветвями власти.
На протяжении срока полномочий президента, обладающего диктаторскими полномочиями, не имеет значения, будет ли он находиться у власти 4 или 6 лет. Он может продлить свои полномочия через смену назначенных преемников. Какую роль могут сыграть референдумы в системе конституционного самодержавия, когда результаты обеспечиваются исполнительной властью? Румынский диктатор Чаушеску, как и другие диктаторы, использовал референдумы для имитации легитимации.
Что касается требований контроля за выборами, стоит задуматься: будет ли это требование действительно услышано властью? Если да, то это может означать, что власть найдет своих «избирателей», которые и будут контролировать ее, гарантируя «определенность результата» для Кремля. Вопросы судебной реформы поднимаются уже много лет, и прогресс в этой области остается незначительным.
