Я голосовал за Прохорова. Это решение пришло, основываясь на простой логике: никаких выборов в европейском понимании слова, к сожалению, нет. Фараон давно сам себя назначил, и жрецы заранее нарисовали процент (потому что если не Он, то кто?). Но у населения есть возможность, воспользовавшись случаем, провести своего рода референдум по поводу пути развития страны. С учетом «чуровской» погрешности можно получить более или менее реальную картину мира.
Коммунистический путь, для тех, кому не хватило векового кровопускания, представлял бессменный Зюганов. Для тех, у кого чешется национальное, имелся неувядаемый Жириновский. Миронов символизировал пустое гладкое место. Либеральный путь развития страны, за недопуском в избирательные списки всех остальных, представлял Михаил Прохоров, который набрал довольно значительные оптимистические проценты, особенно в столицах и крупных городах!
Сразу после выборов он выразил благодарность каждому, кто его поддержал, и пообещал оправдать кредит доверия. Однако уже пятого числа этот кредит пошел псу под хвост: Михаил Дмитриевич признал победу Путина в первом туре, не спросив при этом меня, своего избирателя. Были опубликованы графики распределения голосов по явке, математически подтверждающие то, что мы понимали эмпирически: выборы с минимальной свободой и полным отсутствием равенства были чудовищно подтасованы, а Михаил Дмитриевич, в вечерних новостях, смиренно сидел напротив патрона, глядя на него печальными преданными глазами. Снизу вверх, насколько это возможно… Поздравлял с победой.
Путин, в свою очередь, хвалил его за проведенную кампанию и по-отечески благословлял на создание праволиберальной партии, обещая поддержку. Странно, однако, но утром пятого марта Прохоров мог проснуться лидером оппозиции! Психологических предпосылок для этого было действительно мало, но чем черт не шутит в переходные периоды? Однажды на наших глазах семя свободы проросло даже через секретаря ЦК КПСС… Но этого не случилось.
Впрочем, это всё лирика. Практическая сторона вопроса заключается в том, чтобы мы сами научились отличать реальность от наваждения. И, едва придя в сознание после десятилетнего обморока, не позволили в очередной раз развести себя этим вассальным либерализмом при фараонском дворе. Если есть надежда, то она — только на себя.
