Сидим мы, сидим, ждем, ждем… Восемь утра уже… По телевидению пошли эти съемки, которые потом весь день крутили. Смотрим, там автобус этот. Тащат, тащат. Запихивают одного, второго… Смотрим, там парень такой – через стекло его видно. Так сидит… вот так… голова так вот у него… Ну, а мы тут все аж хором: твою мать, он же не дышит!.. Смотрим – чего ж они там творят… Там какой-то – с кислородной маской. Смотрим – он маску ему тычет, тычет. А чего маска-то, при чем тут маска – он не дышит же… Ну так и сидим, сидим, смотрим, смотрим, еще один такой же, еще… Не дышат! Мы же видим: не дышат. Не дышат…
Четверо молодых врачей – отделение реаниматологии-анестезиологии одной из крупных московских клиник почти в полном составе. Два дня спустя после операции по освобождению заложников они пересказывают, как встретили то утро. В те дни я обошел, по-моему, все главные московские клиники, задействованные в работе с пострадавшими заложниками. Рекомендатели у меня были надежные. И врачи общались со мной откровенно. Некоторые боялись, но говорили все равно. А некоторые были рады, что хоть кто-то пришел, чтобы задать им эти важные вопросы и выслушать их ответы. Почти никто тогда не удосужился этим поинтересоваться. А врачи знали всё.
«Там же ничего не нужно было особенного, – объясняет врач одной из московских больниц, куда съезжались потом те самые битком набитые автобусы. – Освободить площадку двадцать на двадцать метров и собрать на ней полтора десятка фельдшеров, которые умеют пульс щупать и знают, что человека, потерявшего сознание, надо класть не на спину, а на бок, чтобы следить, чтобы он не захлебнулся собственной рвотой и не подавился собственным языком… И все! И мы бы от одного этого имели погибших вполовину меньше. А если бы по этой площадке ходило еще человек пять реаниматологов, которые в тяжелых случаях умеют интубировать и могут определить, что человек сейчас сам дышать не сможет, – еще пополам можно было бы делить. Просто – интубировать одного за другим и «дышать за них». Недолго. Чуть-чуть. Пока «скорая» не подберет… Только и всего… Только и всего!..
Почитайте хоть теперь, в самом деле. Текст на том самом месте, где его вывесили 5 ноября 2002 года. Только почему-то какая-то «докорректорская» копия — с диким количеством опечаток. Но какая, в сущности, разница. Объяснение случившегося зверства мне тогда казалось совершенно очевидным: «…организаторов взятия штурмом «Норд-Оста» не так заботило, во сколько жертв обойдется их операция, как беспокоило, ЧЬИМИ будут признаны эти жертвы, на кого их «повесят», как принято выражаться в чиновной среде. Их вполне устраивала ситуация, предоставившая им право задавать вопрос, который не раз приходилось слышать, по их собственным признаниям, и многим чиновникам из окружения московского мэра, и врачам из московских клиник: «Чего это – мы вам их всех спасли, а они все теперь у вас умирают?!»…
Я и сейчас в таком объяснении не сомневаюсь. Но только тогда это совершенно никого не заинтересовало и не взволновало. И по сию пору всем вокруг на это наплевать.
* * *
(Это пост из моего Живого Журнала, написанный ровно шесть лет назад. За шесть лет ничего не изменилось. Ничего не расследовано. Никто не наказан. Только суть дела забылась крепче.)