Осталось позади антизаконное увольнение с рабочего места, последовавшее после не вписывающегося в уготованный беларусам спектакль решения участвовать в выборах-2010. Пройдено через «самый гуманный суд в мире» восстановление у нанимателя. А развязанный прессинг со стороны антизаконной власти не стихает. Сегодня меня окружает не только вынужденная безработица и внимание правоохранительных структур, но и соратники, не променявшие верности идее на беззаботность в изгнании.
«Дорогу осилит идущий». Кто-то говорит, что эта фраза принадлежит Луцию Сенеке, приводя перевод его цитаты «Viam supervadet vadens». Но не столь важен автор, сколь смысл удивительных слов. Репрессии в поствыборной Беларуси вызвали волну эмиграции: многие активисты и представители оппозиции вынуждены были покинуть родные пределы. Оставшихся продолжают лишать мест учебы и работы, вызывают на допросы и гнобят. В центре демократической матушки-Европы сложилась парадоксальная ситуация, когда нелегитимная власть осуждает легитимную часть народа при покорном созерцании со стороны как другой легитимной части этого же народа, так и всего демократического сообщества!
Граждан превращают росчерком пера в преступников, а их голодные семьи — в бомжей! В стране продолжают открыто применяться пытки к политзаключенным и общественно активным гражданам. Самая изощренная из них — это пытка «свободой» задыхающихся от ее «избытка» людей. Другую, еще более мощную волну «бегунков» составляют гастарбайтеры. За период с 2012 года их насчитывается по разным прикидкам около полутора миллионов (!) человек. При всем населении в циферке, составляющей менее 10 миллионов с новорожденными и стариками, это просто кошмар, переплюнувший по последствиям для нации исход евреев из Египта. Бегут из лукашенковского «рая» семьями. Кому повезет,— в сопредельные страны-участницы ЕС или в Россию.
Случайная встреча поколений. В госпитализации мне отказывали витебские медики давно, еще с периода 2010 года. Убеленные профессиональным обмундированием сопалачники изгалялись, как могли. Изгалялись не только над неугодным режиму гражданином. Под раздачу попали и родные! Даже малолетнего ребенка не обошла вниманием «машина». Но сейчас речь пойдет не об этом, а о встрече. Случайной встрече двух беларусов в больничной палате минской городской больницы. Следует пояснить читателю, что меня вынуждены были госпитализировать после реакции на творимый властями беспредел правозащитных организаций и ВОЗ. Так я попал в одну палату с Бирюковым Николаем Николаевичем, пенсионером, отставным офицером, ранее преподававшим в одного из популярнейших в СССР военных вузов — Минском высшем инженерном радиотехническом (зенитного ракетного) училище.
Общая больничная палата, схожая болезнь, даже политпринадлежность к оппозиционной нынешней стае, столпившейся у властного кормила, у нас оказалась единой. Да и прессинг был схож. Часами мы разговаривали о Беларуси и ее нынешних проблемах, спорили и познавали события через интернет. Больничная 2-местная палата на время заменила нам многое. Там родилось решение создать партию и продолжить начатое дело. Ночью я работал над Программой, а днем, в перерывах между процедурами, жадно разговаривал с интереснейшим и терпимым собеседником. Месяц пролетел очень быстро. Меня выписали раньше, а Николай еще оставался прикованным к больничной кровати. Фактически умирающий, он, так же как и я, был лишен лукашенковской медициной не только адекватной помощи, но и обещанного законом равноправия в предоставлении социально ориентированных услуг.
Передвигался по палате он уже с трудом. Николай не дождался не только пересадки обещанной государством печени, но ему так и не была оказано лечение — его вышвырнули на смертный одр в еще худшем состоянии, нежели он прибыл к беларусским врачам. На фоне недавних помпезных заявлений беларусских светил медицины об удачной пересадке здорового органа чужестранцу, понимаешь, насколько пагубно проникли даже в гуманную профессию медика ростки эгоизма и отчужденности, позорного страха перед розгой хозяина, взращенные пришлым выскочкой на беларусской земле. Отдавая приказ раболепствующим врачам о пересадке печени экс-главе Моссада, он лишил одного из нас права на жизнь. А Николай так и не дождался своей очереди на трансплантацию. Позже, разговаривая с его супругой по телефону, я узнавал все более нерадостные новости. Впадающий в беспамятство достойный представитель боевого авангарда нации оказался брошенным не только теми, кто по долгу избранной профессии обязан был бороться с ним за жизнь, но и теми, кто стоял в иной борьбе ранее рядом. Я благодарен судьбе и Богу за встречу с этим несгибаемым человеком.
Присяга на верность. Сегодня, всматриваясь в фотографии былого величия национальной оппозиции, я так и недопонимаю, как удалось это растерять. Событие 8 сентября 1992 года заставило власти провести официальное принятие присяги всеми офицерами. 31 декабря 1992 года армейцы, милиционеры, сотрудники спецслужб приняли присягу на белорусском языке под бел-красно-белым флагом и гербом «Пагоня». Был среди них и Николай Бирюков. Из тех офицеров, кто принимал присягу 8 сентября, никто не остался на военной службе, все «ушли». Еще через несколько лет представители спецслужб и МВД, принимавшие присягу, начнут охоту не только на людей, стоящих в тот памятный день рядом, но и на национальную символику. И сегодня участники того события не могут собраться вместе. Кто-то, как подполковник Николай Бирюков, не доживет, кто-то, как Владимир Бородач, вынужден будет эмигрировать. А иные, как Николай Статкевич, окажутся за решеткой.
Так что же сегодня позволило нам это национальное достоинство растерять? Не пора ли вернуть утраченное достоинство, доставшееся от предков? Не пора ли доказать и себе, и миру, что беларус — это нация, а не стадо политически кастрированных баранов? Считал, и продолжаю считать — пора. Давно пора, господа беларусы!