Вступление российских ВВС в воздушную войну в Сирии вызывает множество вопросов. Первый и самый главный — какова истинная цель путинских операций: борьба с терроризмом или защита Асада под прикрытием борьбы с терроризмом? В Сирии сейчас воюют минимум пять группировок: правительственная армия Асада, умеренная оппозиция — т.н. свободная сирийская армия, ИГИЛ, Джабхат ан-Нусра, соперничающая с ИГИЛ, и курды.
Конечно, в сложившихся условиях ставить цель свергнуть Асада было бы безумием. Но защищать его режим — это тоже безумие, ведь это означает вовлечься в гражданскую войну на стороне одной из конфликтующих сторон. Это худший вариант из всех возможных. Ситуация напоминает сценарий советской войны в Афганистане, которая закончилась известными последствиями. Участвуя в гражданской войне на стороне Асада, мы будем воевать не только с ИГИЛ, но и с солдатами неисламской оппозиции, пытаясь навязать сирийцам их будущее.
Второй важный вопрос: собирается ли российское военное руководство координировать свои действия с коалицией стран, воюющих против ИГИЛ? Отсутствие ясного ответа на первый вопрос ставит под сомнение возможность координации действий. Риск непреднамеренного столкновения с силами коалиции означает не только потраченные впустую средства, но и, в худшем случае, бессмысленную гибель наших военных.
Разгорание мирового конфликта тоже представляется весьма вероятным. Если наши самолеты начнут бомбить сирийскую оппозицию, это потребует защиты со стороны союзников, что повлечет за собой конфликт не только с Западом, но и с его ближневосточными партнерами. Усиление международных санкций в таком случае может стать лишь началом серьезных последствий.
Третий вопрос — понимает ли российское руководство, что вступая в войну на стороне Асада, мы рискуем серьезно ухудшить отношения со странами Ближнего Востока (Турция, Саудовская Аравия, Катар и другие), что грозит серьезными геополитическими и экономическими последствиями — от проекта газопровода с Турцией до влияния на нефтяное ценообразование.
Наконец, последний вопрос: готов ли наш спецслужбы к отражению террористических и диверсионных атак, независимо от того, кто будет атаковать: ИГИЛ или кавказские ваххабиты, финансируемые разозленными арабами? Проблемы в дальнем южном подбрюшье, в частности в Таджикистане и Афганистане, уже начинают вызывать серьезную тревогу.
В условиях отсутствия внятных ответов на эти вопросы можно констатировать, что началась очередная геополитическая авантюра, нацеленная на отвлечение внимания российского общества от внутренних проблем — прежде всего экономических. Аналитики, предсказывавшие новые военные вторжения после событий в Крыму и Донбассе, ошибались лишь географически: вторглись не в новые регионы Украины, а гораздо южнее. Вторжение произошло под благими предлогами и с минимальными шансами потерь. Но у войны, как известно, своя логика, которая порой не оставляет камня на камне от запланированных стратегий и самих стратегов.