Разговоры о судьбах отечественных городов за последние несколько лет стали весьма актуальными в околовластных и экспертных кругах. Сигнал о необходимости благоустройства был подан из федерального центра и быстро подхвачен на местах. Раз правительство готово поддержать программы по улучшению городской инфраструктуры, а президент открыто высказывает этому поддержку, нет причин не подключиться к процессу. Возможности для обсуждения градостроительства кажутся безграничными.
Урбанистическая тематика стремительно заполнила форумы, семинары и круглые столы, а также интернет-пространство. Об этом сегодня не говорит только тот, кто не хочет быть в курсе. Каждый новоявленный урбанист чувствует себя тренд-сеттером, делясь постами о городских новациях или современных архитектурных решениях. Но эта «урбанистическая зараза» затрагивает не только нашу страну, она охватывает думающее меньшинство всего мира. Эксперты и активные граждане все чаще обсуждают повседневные проблемы и перспективы развития своих городов.
Мировые агломерации растут стремительно, и прогнозы на середину столетия говорят о том, что большинство жителей планеты переместится в города. Более полутысячи из них могут вытеснить нынешние национальные государства. Как здесь не обсудить эту тему?
Тем не менее, если внимательно проанализировать содержание большинства наших урбанистических текстов и государственных документов, становится очевидным, что речь идет о городах, как неком материальном «месте» — архитектуре, девелопменте, благоустройстве и современных технологиях. Срочно необходимо рассмотреть города как сложные и одушевленные организмы со своим историческим контекстом и социальными проблемами, а не просто как набор зданий и инфраструктуры.
Однако в российской политической культуре урбанизм зачастую отождествляется с градостроительством. Неудивительно, что все это находится под контролем Минстроя. Новое понятие «территориальное развитие», предложенное Правительством, отодвигает социальные и антропологические аспекты на второй план, оставляя «город» лишь материальным объектом. Говоря о благоустройстве, важно отметить, что вовлечение граждан — это лишь шаг к созданию комфортной среды, но не решение более глубоких социальных проблем.
В современных российских городах наблюдается явный разрыв между внешним обликом и внутренним содержанием. Муниципальные власти, как правило, видят в «вовлечении» граждан лишь дополнительную нагрузку, предпочитая не углубляться в социальные вопросы. Это автоматически сужает сознание современного россиянина, который фиксирует свое внимание лишь на эстетике и благоустройстве.
Примечательно, что слово «город» в большинстве языков представляет собой высоко валентное существительное, к которому легко подбираются различные прилагательные. Однако в нашем социолингвистическом опыте палитра описаний городов значительно ограничена. Обычно речь идет о внешнем виде и комфорте — «красивые», «удобные», «серые» или «убогие» — это эпитеты, которые используются для оценки городов.
Далеко не всегда обсуждаются глубинные аспекты, философия и метафизика города. «Город для людей» воспринимается скорее как картинка, нежели как комплексная система с уникальной культурной идентичностью и социальными проблемами. Нельзя оставаться на поверхности, когда мимо проходят важные вопросы.
Современная философия города основывается на «праве на город», которое подразумевает сотрудничество властей и горожан. Это партнерство позволяет формулировать проблемы, требующие решения не только с помощью архитектурных методов. «Право на город», по словам французского философа Анри Лефевра, является самым попираемым правом человека в мировой истории. Несмотря на прогресс в области политических и экономических прав, права горожан часто остаются вне публичного внимания.
Парадокс в том, что сами жители зачастую не осознают этого, а муниципальные власти делают вид, что этого не существует. Города исторически отчуждались от своих граждан, и на протяжении веков это право принадлежало совершенно другим группам: феодалам, деспотам, церковным иерархам, а в последнее время — авторитарным градоначальникам.
Хотя они делали что-то полезное для городов, базовый мотив урбанистического образа жизни рядового гражданина — «личностное развитие через территориальные изменения» — оставался вне их забот. Именно изменения в контексте жизни способствуют развитию и движению к общим целям.
Пока «право на город» остается в руках исключительных групп, любые перемены будут происходить в узких интересах тех, кто фактически узурпирует это право. Это обостряет социальные проблемы, оставляя их за гранью обсуждений.
Концепция «справедливого города» может показаться непривычной для русского уха, но в современной науке она уже закрепилась и имеет прозрачное значение. Стоит задуматься, как мы можем расширить наше восприятие города — не только как физического пространства, но и как живой, динамичной системы, где каждый гражданин имеет право на участие и развитие.