6 мая 2012 года меня, как и многих других участников событий на Болотной, арестовали и повезли в ОВД. Правда, меня задержали не на самой площади, а уже после митинга, когда я сидела в кафе и пыталась созвониться с Алексеем Навальным. На его номер ответил тогда какой-то другой человек, представился полицейским, предложил подъехать в ОВД, где держали Алексея. Но уже через десять минут в кафе, где я была, вломились полицейские, и меня задержали, затащили в припаркованный рядом с кафе автозак и повезли в ОВД. Скорее всего, место нахождения узнали по сигналу мобильного. Кроме меня, в кафе больше никого не тронули.
Потом был суд, мне дали 5 суток. Понимание, что дальше будут аресты, появилось сразу, как только власти назвали события на площади «беспорядками». Было ясно, что произошедшее на площади специально подстроили: полиция перегородила проход на митинг, спровоцировав этим давку, было очень жарко и тесно, и люди стали паниковать. Полицейские начали бить людей, потом задержали лидеров, которые хоть как-то пытались нормализовать ситуацию; после их ареста всё окончательно вышло из под контроля. Уже к концу дня власти назвали случившееся «беспорядками», тогда и стало ясно, что всё подстроили и начнутся аресты.
Тем не менее, о том, чтобы уезжать, я даже не думала. Один знакомый, с которым я встретилась 7 мая, когда нас держали в автозаках перед судом и мы ждали приговора, навёл меня на эту мысль. Потом был суд, пять суток я посидела в камере, подумала, и перед выходом написала записку Навальному в соседнюю камеру, что думаю уезжать и что мне нужен адвокат, чтобы с ним посоветоваться. Алексей с адвокатом помог.
Когда я вышла из изолятора, то на следующий же день перешла в «подпольный режим»: сменила место жительства, отключила мобильный, перестала ходить на работу и в университет; пришлось свести к минимуму встречи, чтобы не рисковать быть арестованной. Потом был первый арест по «Болотному делу»: Сашу Духанину, которой тогда даже не было 18-ти, обвинили в нападении на полицейских и в участии в беспорядках. В конце июня я уехала из России. Сначала была в Европе, потом, когда виза закончилась, уехала в Грузию.
Пока была в Европе, у меня дома прошёл обыск. Обыскали квартиру родителей, в которой я формально прописана, но фактически уже больше года я там не жила, так как снимала квартиру с друзьями. Тем не менее, в протоколе обыска было написано, что изъяли одежду, в которой я была на митинге 6 мая. Это, конечно, полный абсурд. После обыска я стала консультироваться с немецкими юристами о получении убежища, но, взвесив все «за» и «против», решила, что с убежищем можно повременить, пока в нём нет крайней необходимости. После этого уехала в Грузию и стала подавать документы на поступление в европейские университеты.
Я не прошу убежище и беженцем себя не считаю. Я не эмигрантка – я студентка, я здесь учусь. Когда я подавала документы в польские, грузинские, литовские и эстонские университеты, был уже август, и на грядущий учебный год приём был закрыт. Поэтому рекомендации Каспарова и Немцова очень помогли – мне всё же удалось поступить: хоть и не с сентября, но с декабря я учусь на последнем курсе бакалавриата в Таллиннском Техническом Университете, изучаю международные отношения и дипломатию. До этого я училась 4 года в Москве на политолога.
В моём вузе также учились Денис Луцкевич и Филипп Гальцов, первый сейчас в тюрьме по «Болотному делу», а второй в Украине добивается убежища. Меня наш вуз отчислил задним числом сразу после визита на факультет следователей. Так что я рада, что мне удастся доучиться в Европе, в России у меня не было бы такого шанса.
До начала учёбы в Таллинне я провела четыре месяца в Берлине, куда уехала из Грузии в сентябре. В Берлине учила немецкий. Всё время, пока я переезжала, я жила у друзей. И всё это время очень многие люди мне помогали: друзья, моё Движение — СОЛИДАРНОСТЬ — и вообще незнакомые люди. Из-за того, что я не прошу убежище, мне не предоставляется никакой помощи как беженцу, пособий мне не платят. Я сама себя обеспечиваю, сейчас работаю на трёх работах. Надеюсь здесь получить опыт работы в Европейских структурах типа Еврокомиссии или международных типа Совета Европы.
Потом хочу вернуться в Россию, всё-таки я всегда хотела приносить пользу именно своей стране. Так вышло, что мы с её руководством разошлись во мнениях о том, что для неё лучше. И так вышло, что они считают, что инакомыслящих 20-летних ребят надо сажать года так на четыре в тюрьму. Ярослав Белоусов, студент, политолог, как и я, женат, ребёнку недавно исполнилось 2 года, и вот Ярослав сидит в тюрьме уже почти год. Молодая российская семья – а жизнь им уже наши власти поломали.
Ясно, что я не могла и никогда не смогу это терпеть. Такую политику, такое правительство. Время нас рассудит. Но моей Родиной остаётся Россия, и я жду момента, когда смогу вернуться домой. Надеюсь, что уже к следующим выборам у меня появится такая возможность.