Я написал статью о Стомахине. На одной из Интернет-площадок завязалось ее обсуждение. Стомахин – это как тест. Тест на интеллект, тест на совесть, тест на доброту, в конце концов. Когда кричат о его ненависти к русским, а кричат многие, это значит, что человек этот тест не проходит. Чтобы не загрязнять «дискуссию», я модераторскими методами убирал самые злобные глупости. В частности, убрал и такую: «Стомахин во время первого срока получил много неожиданных выгод. В лагере он, как инвалид (выпрыгнул из окна, спасаясь от ареста), не работал на производстве. Он, не желавший зарабатывать себе на жизнь на воле, кому никто не дал бы ни рубля, получал, как политзек, невинная жертва режима, охапки самых лучших продуктов… Кстати, в Германии за некоторые слова сажают — если эти слова оправдывают Холокост и Гитлера». Уж очень большой душевной гнилью несло от этих слов про выгоды и продукты.
Каково же было мое изумление, когда через несколько недель совершенно случайно я обнаружил, что эти слова – цитата. И из кого бы вы думали? Я вот никогда бы не угадал. Из статьи Валерии Ильиничны Новодворской. Вот так… Между прочим, той самой Валерии Ильиничны, которая вместе с Еленой Санниковой едва ли не единственная поддерживала Стомахина в 2006-м году. Как же забавно читать сегодня ее упреки Стомахину за то, что он дискредитирует протестное движение. Ну, кто бы другой… Впрочем, это было бы забавно, когда бы не было… Но Валерия Ильинична – последний человек, о странностях которого я взялся бы писать. Но на ее статью меня вывела другая статья в «Гранях» — Александра Скобова.
И то же самое – при общем протесте против расправы со Стомахиным, те же нападки: русофобия, оправдание терроризма… Стоит разобраться – ведь это всё пишут наши лучшие люди: как бы самые умные и, очень может быть, самые совестливые. Вещи, о которых я собираюсь говорить, казались мне общеизвестными, во всяком случае, для интеллектуалов. Такими они и были лет 25 назад. Но сегодня история с пусси-ритом и история со Стомахиным показывают, что понимающих эти «общеизвестные» вещи осталось совсем мало… Даже среди лингвистов и психолингвистов. И даже, как это ни может показаться парадоксальным, среди тех из них, кто хорошо знал их раньше…
Любое высказывание – это не только текст, но это еще и действие. Своими словами человек совершает поступок, действует. При этом у него есть более или менее ясно осознаваемая ему коммуникативная задача: почему он говорит свои слова, что он хочет этими словами добиться, что он стремится выразить. Взгляд на высказывание, как на действие, позволяет оценивать его и с другой точки зрения: какие результаты достигает высказывание объективно и насколько этот объективный результат совпадает с замыслом говорящего (пишущего). И, наверное, не нужно говорить, как важен такой анализ при любой лингвистической и психолингвистической экспертизе высказываний, за которые человека собираются судить.
Стомахина обвиняют в разжигании ненависти к России и русским (ст. 282), в подстрекательстве к силовым действиям против России («призывы к экстремизму» – ст. 280), в оправдании терроризма (ст. 205.2 – «публичное заявление о признании идеологии и практики терроризма правильными, нуждающимися в поддержке и подражании»). В отличие от многих, если не всех защитников Стомахина, я считаю, что все эти статьи в УК нужны, хотя их формулировки часто нуждаются в корректировке, и особенно – практика правоприменения. Только вот к Борису Стомахину они не имеют никакого отношения. Впрочем, судите сами.
Начнем с того, что немногочисленные защитники Стомахина дружно пишут, что они не разделяют его взгляды. Но вот какой вопрос – насколько публицистика Стомахина отражает его взгляды? Простейший анализ показывает, что как раз взглядов, то есть субъективных мнений о мироустройстве, в этой публицистике почти нет вовсе, а там, где они есть, скажем его взгляды на этнологию русского суперэтноса или на историю России, их роль второстепенна, служебна. Его статьи вообще не являются выражением взглядов. Они выражают совсем другое: коммуникативная задача автора не поделиться своими представлениями о мироустройстве, а заразить читателя своими чувствами.
Что это за чувства? Ответ на этот вопрос не нужно искать долго. Первое чувство – ненависть к себе, которую иначе называют словом «стыд». Второе – страх неизбежного наказания, которое последует за сделанным нами всеми. Такая ненависть к себе не есть ненависть одной социальной группы к другой социальной группе. Это совсем не та ненависть, которую имеет в виду статья 282. Статьи Стомахина адресованы не зарубежным политикам и даже не нашим сепаратистам. И те, и другие питаются совсем иной литературой. Стомахин пишет наиболее совестливым из нас, тем, чья «закомплексованность» еще позволяет ужаснуться «Что мы творим!».
Есть ли в Стомахинской публицистике призывы к действию – к сепаратистским действиям по выходу из России или к террористическим действиям против России? Евангельский призыв «Покайтесь!» читается явно, а как насчет призыва действовать? Скажем, обращается ли Стомахин к президенту США, имеющему возможность развязать атомную войну против России, или к его избирателям? И насколько они – Барак Обама и его избиратели, если им придется познакомиться с текстами Стомахина, – проникнутся желанием атомно бомбить Россию? Или это именно Стомахинские призывы побуждают кавказских сепаратистов готовить теракты?
Казалось бы, любому хоть сколько-нибудь здравомыслящему человеку должна быть самоочевидна бредовость любого подобного предположения. Но она оказалась не самоочевидной не только нашим следователям, но – и вот это уже беда настоящая – нашим правозащитникам. Пророчество вроде «еще сорок дней и Ниневия будет разрушена», или, если кому-то нужен пример попроще, «не пили сук – упадешь», воспринимается нашими интеллектуалами как призыв (к кому? К Богу?!) уничтожить Ниневию или, кому так понятнее, как призыв к суку сломаться.
Поистине древние ниневитяне были мудрее, когда вместо того, чтобы убить Иону, они решили покаянием отвратить гнев Бога. Похожая картина и с «оправданием терроризма». Та же самая подмена: «Зачем же было жечь горничной лицо щипцами для завивки! Конечно, при этих условиях зарежут!» объявляется оправданием хватания за нож. Терроризм не хорош. Терроризм, как любое убийство, очень плох. Но терроризм естественен и неизбежен, как естественен закон кармы, закон причинно-следственных связей: зло вызывает ответное зло. Можно сердиться на электрическую розетку, когда она бьет током, но закон Ома не является оправданием злой розетки.
Впрочем, с оправданием терроризма в нашей культуре с ее культом героизма партизан, которых враги, естественно, считают террористами, вообще много неувязок. Многие поколения воспитывались у нас в духе преклонения перед террористами. Убийства врагов и их пособников у нас дело доблести. Все это мало согласуется с антитеррористической идеологией. Когда на Стомахина нападает власть, это понятно и естественно. Стомахинская атака на бессовестность власти бьет ей в самое сердце. Стыд, который станет всеобщим, или хотя бы общий страх последствий за все красоты нашего бытия разожгут такой пожар, в котором власти будет не уцелеть. На бесстыдстве и бездумье построена вся политика власти. Так что неудивительно, что власть пытается Стомахина уничтожить. Но когда прямо или косвенно к атаке на Стомахина присоединяются противники власти, это может свидетельствовать только об одном – у этих противников серьезные проблемы с пониманием совсем простых вещей и совсем простых текстов.