В годы моего детства по телевизору постоянно демонстрировали мультипликационные фильмы, основанные на различных сказочных сюжетах. Действие в этих картинах часто переносило зрителей в экзотические, далекие страны, такие как Китай. Однако это был не тот Китай, с которым мы в те годы дружили, не тот, где коммунистический народ под руководством Великого кормчего уверенно строил социализм при поддержке Советского Союза, о чем пелось в песне Вано Мурадели «Москва — Пекин». Речь шла о другом Китае – старом, средневековом, населенном жестокими и жадными мандаринами, угнетающими, но стремящимися к свободе народными массами.
Один из таких мультфильмов назывался «Желтый аист». Хотя я уже не помню всех подробностей, фильм запомнился мне тем, что в нем некий мальчик упорно рисовал на стене, прямо напротив мандаринова дворца, желтого аиста – символа свободы. Это изображение ужасно сердило мандарина, который видел в нем угрозу политической стабильности, государственному суверенитету и территориальной целостности. Не исключено, что мальчик действовал в интересах иностранных недружественных государств. Более того, он нарушал славные национальные традиции и культурные коды, одобренные компетентными органами. В любом случае, несанкционированное рисование на стене могло быть квалифицировано как нелицензионная деятельность, подрывающая основы конституционного строя.
В ответ на это мандарин повелел своим силовикам закрасить зловредного аиста. Однако мальчик вновь появлялся и снова рисовал желтого аиста. В конечном итоге разгневанный мандарин приказал схватить смутьяна и бросить его в темницу. Мальчика поймали и упекли в местное СИЗО, возбудив дело об экстремизме за несогласованное изображение птицы, препятствовавшей проходу других граждан. Мандарин на какое-то время успокоился, но ненадолго. На следующий день сквозь черную краску вновь, причем уже сам собой, проявился все тот же аист во всем своем первозданном вольнолюбивом обличье. Его закрасили снова, и так повторялось еще несколько раз. Чем закончилась история, не помню. Возможно, мандарин лопнул от злости. А может, нарисованный аист вдруг взмыл над толпой своих преследователей, а «простые» китайцы в своих конусообразных шляпах провожали его взглядом с надеждой и любовью. Все может быть. Важнее другое: мы никогда не знаем, из какого «сора» и каких бабушкиных сказок в нас зарождается понимание, что воля к свободе, включая свободу творчества, по сути своей непобедима.
Почему я вспомнил об этом в наши дни? Да потому, что иногда самые неожиданные воспоминания, полузабытые сказки и реальные события переплетаются между собой. В качестве наглядной иллюстрации к моим размышлениям служит фото, которое в последние дни активно распространяется в социальных сетях. На нем изображено граффити неизвестных авторов на стене одной из трансформаторных будок в петербургском дворе. И то, что речь идет не о средневековом Китае, а о современном российском городе, и что на стене изображен не желтый аист, а живой человек, лишь усиливает аналогию, делающую её более очевидной.