Чтобы попасть на заседание суда, нужно было преодолеть три поста охраны: около забора, где собрались наиболее агрессивные «православные», которых не пускали; у дверей в здание, где к моему приходу уже стояла очередь из художников и журналистов; и рамку металлоискателя внутри, где проверяли документы и сумки. Кстати, большинство художников, пришедших для поддержки кураторов, так и не пустили, сославшись на маленький и душный зал.
Про тесный зал сказали правду – двухчасовое чтение приговора отчасти превратилось в конкурс мокрых футболок, рубашек и ряс. От людей на полу в прямом смысле оставались лужи натекшего пота. Несмотря на то, что многим журналистам так и не удалось войти в зал из-за его, как говорилось уже, тесноты, «православные» и ряженые были представлены в достатке: Симонов-Никшич и другие коллеги, замеченные еще на пикете против центра Сахарова в 2006 году. Пока шло чтение приговора, они активно агитировали иностранных журналистов против гей-парада – «пускай дома это делают и не выпячиваются на улице», а также советовали соратникам побольше «фотографировать нерусских» в зале суда.
Позже «православного хоругвеносца» Никшича вывел из зала пристав. Он слушал чтение приговора с порога. В зале присутствовало несколько художников, в том числе те, кто представил свои работы на выставке «Запретное искусство». Вика Ломаско, как всегда, рисовала суд. Доброхотов пришел с цветами для Самодурова. Виктор Ерофеев пришел поддержать брата.
Когда судья приступила к заключительной части приговора, в зале было так тихо, что её стало слышно (до этого её голос долетал только до первого ряда). Суд постановил, что Самодуров и Ерофеев, пользуясь служебным положением, сознательно разжигали межнациональную рознь. Художественная экспертиза, которую все работающие с современным искусством ставили под сомнение, признана профессиональной, работы, экспонированные на выставке, названы «произведениями современного искусства, не являющимися частью истории искусств» – то есть еще не искусство. Подписи в защиту суд не признал, так как подписи оскорбленных граждан имеются, а значит, было оскорбление.
Экспертиза профессиональных искусствоведов и кураторов со стороны защиты в приговоре также была отвергнута как «частная инициатива». После всего сказанного судьей, кажется, в зале все уже были готовы, если не к поселению, то к условному наказанию. Поэтому приговор – штраф – был принят достаточно позитивно. Хотя, как мы понимаем, обвинение, да еще и второе подряд, да еще и в этом случае, выставке, сделанной с точки зрения закона безупречно, – все это потянет за собой дальнейшие разбирательства с современным искусством.
Никто из кураторов и правозащитников не сказал ничего хорошего по окончании суда. Самодуров повторил, что обвинительный приговор не выгоден ни одной из сторон. Ерофеев заявил, что дико быть обвиненным за искусство. Истцы, собравшиеся во дворе, пели и кричали «позор». Художники отвечали, как могли. Журналисты писали синхрон на горячую. А через час привезли двух активистов группы «Война», которые выпустили перед заседанием суда семьсот тараканов из двух тысяч заготовленных в знак протеста против «тараканьего дела» – суда над кураторами.