Смерть последнего из братьев Стругацких стала весомым поводом для обращения к теме отношения общества к государству. Перемены в стране некоторые столичные колумнисты называют «победой серости», подобно тому, как два десятилетия назад осуждали прежнюю власть. Сравнения с «швондерами» и «шариковыми» в данный момент кажутся ушедшими в прошлое, хотя бы потому, что автор киноверсии «Собачьего сердца» сегодня занимает пост депутата от КПРФ и выступает за цензуру. Однако стремление некоторых представителей интеллектуальной элиты быть профессорами преображенскими и докторами Борменталями остается неизменным.
Как говорится, угадай автора по стилю. «Да, задал напоследок задачу Борис Натанович Стругацкий орлу нашему, дону Рэбе… Умер Борис Натанович — и орел наш, дон Рэба, со всем своим средневековым аппаратом погрузился в раздумья о том, как поступить в такой ситуации. Прилюдно поклониться тому, кто описал его с брезгливостью и художественной силой, что лучше к зеркалу не подходить? Или сделать вид, что персонаж не заметил смерти демиурга?» — выбрал первый вариант и уведомил родных Бориса Натановича, что книги братьев Стругацких «и сегодня в высшей степени современны». О да, они действительно современны. Мы, живущие накануне «дня святого Мики», чувствуем это на уровне инстинкта.
Тем не менее, мне кажется, что Виктор Анатольевич несколько неправильно интерпретирует произведения классиков в контексте современности. Давайте внимательнее рассмотрим, кто такой Рэба. В описании создателей мира Полдня говорится: «Что он ни задумывал, всё проваливалось. Он натравил друг на друга два влиятельных рода, чтобы ослабить их, но они помирились и отхватили у короля земель, искони принадлежащих Тоцам Арканарским. Его война с Ируканом закончилась крахом, он сбежал назад в Арканар. Он развалил министерства, ввел новое министерство охраны короны, уволил аристократию и учёных, а экономика окончательно рухнула».
В этом портрете, на мой взгляд, легко усматриваются аналогии с экс-президентами Горбачёвым и Ельциным, а также с современными магнатами и политиками. Кто забыл, как в 90-е отстраняли учёных, распродавали детские сады и разоряли колхозы? Уничтожение науки и промышленности, шоковые реформы — всё это на счету тех, кого имя окружения считает героями.
На фоне этого вспоминается и другая цитата: «Мы, молодая аристократия, всегда будем с доном Рэбой! Наступило, наконец, желанное послабление. Посудите сами, я уже час хожу по улицам, но не встретил ни одного серого. Мы смели серую нечисть с лица земли, и так сладко дышится теперь в возрождённом Арканаре!..». Но вернемся к современности. Попробуем сравнить дона Рэбу с Владимиром Путиным, на которого указывает данная аналогия. Что мы можем заметить? Развал экономики? Мимо. Проигранные войны? Мимо. Уничтожение науки? Мимо. Создание «цветных» штурмовых отрядов? Этим занимались другие.
У Путина, безусловно, есть черты, схожие с персонажем Стругацких, но его путь значительно отличается. Вопрос об уничтожении культуры остаётся спорным. Культбюджет за последнее десятилетие, в целом, вырос. Вопрос лишь в том, кто и как понимает эту культуру. Путина часто упрекают в реставрации советской системы, но, возможно, если бы Румата принял реальность Арканара, он мог бы занять не столь разрушительную позицию.
После его смерти, тем не менее, его могли бы представить как диктатора, свергнувшего реформатора, и оплакивали бы его жертвы, укоряя в том, что он привёл к моральному и культурному разложению. Вспоминаются печальные сцены, когда люди переживают утрату и не понимают, что не плакали над теми, кто был убит во времена правления деспота. Упоминание о культурных деятелях, необоснованно пострадавших от режима, звучит как сожаление о потерянной элите.
В заключение, как бы мы ни стремились сопоставить прошлого и настоящего, важно помнить о том, что в свете истории мы можем утонуть в осуждении и депрессии, а можем извлечь уроки и задуматься о будущем. Каждый из нас ответственен за формирование своего взгляда на историю и реальность, и, возможно, именно это и является настоящей задачей, оставленной нам великими писателями, такими как братья Стругацкие.