В недавно вышедшей книге С.А. Кропачева «От лжи к покаянию. Отечественная историография о масштабах репрессий и потерях СССР в 1937-1945 годах» представлен хороший обзор, касающийся также демографической ситуации. Тема очень тяжелая. Сегодня достаточно точно документально установлено, что в течение 1937-1938 гг. по политическим мотивам было осуждено 1 344 923 человека. Из них каждый второй был расстрелян. Это означает, что государство на протяжении двух лет ежедневно убивало тысячу своих граждан.
Необходимо учитывать, что в лагерях тоже не все выжили. Большинство уничтоженных составили русские мужчины в репродуктивном возрасте. Представьте, сколько детей остались сиротами. В нашей деревне в октябре 1937 года арестовали бригаду плотников – пять человек. Причина? Да не было никакой причины, просто повод. Летом, в ходе урагана, с курятника, который они строили, сорвало крышу, и вот их и арестовали. В результате, двадцать детей остались сиротами.
Но это еще не все. После ареста к каждому пришли на двор, увели всю скотину и вывезли все зерно. Одного из них, Никифорова, расстреляли, остальным дали по десять лет. Никто не вернулся. У Никифорова оставалось пятеро детей в возрасте от 5 до 13 лет. Самый младший, Аркаша, зимой ходил по дворам, стоял молча у дверей. Ему давали немного хлеба или яиц, которые он приносил домой и делил на всех. Еле выжили. Это мой родственник.
Читал «Воспоминания крестьян с Русского Севера». Цитирую: «Перед войной Каменев Александр Иванович, бригадир рыбаков из Каменихи, купил для колхоза грузовую автомашину, трактор, киноустановку, молотилку, но ночью пришли и увезли его. Бесследно пропал. Одиннадцать детей осталось». Кто еще скучает по сильной руке?…
Но интереснее другое. В июле 1937 года было принято Постановление Политбюро «Об антисоветских элементах». НКВД, реализуя это Постановление, направил директиву N266 о проведении учета кулаков и уголовных элементов, разделив их на категории. Начальники управлений, соревнуясь друг с другом, в считанные дни объявили о выявлении тысяч кулаков, подлежащих расстрелу. Например, Д.М. Дмитриев, начальник УНКВД по Свердловской области, доложил о 4700 кулаках, а Г.С. Люшков по Ростовской области – о 5721 человеке. Все они были отнесены к первой категории и должны были быть расстреляны.
Особую «успешность» продемонстрировал начальник Управления НКВД по Омской области. Он в течение нескольких дней арестовал более трех тысяч человек, попадающих под расстрельную категорию. Чуть позже в управления поступила разнарядка о количестве людей, подлежащих репрессиям в каждой области, и никто не имел права превышать установленные лимиты. Однако, если обстановка требовала, начальник краевого или областного управления НКВД мог представить наркому «мотивированное ходатайство».
Этим правом воспользовались многие. Например, начальник УНКВД по Омской области Г.Ф. Горбач уже 15 августа попросил у Ежова увеличить ориентировочную категорию с 1000 до 8000 человек. Это значит, что он мог оставить в живых 7000 своих соотечественников и земляков, но рвение оказалось важнее. Ежов отписал Сталину, и тот своей рукой наложил резолюцию: «За увеличение лимита до восьми тысяч. И. Сталин». В Красноярском крае добились увеличения от 750 до 6600 человек, по Оренбургской области — с 1500 до 3500 по расстрельной категории.
В 1937 году предполагалось репрессировать 380 000 человек, а фактически результаты оказались вдвое больше. Но были и другие случаи: «Возвращались из Пермского края из экспедиции через Суксун. В середине 1937 года председателю колхоза пришла разнарядка из района составить список вредителей, контрреволюционеров и недобитых кулаков. Он, однако, отказался: “Нет у меня таких!” На него начали давить: “Запишите хоть кого-нибудь для количества!” Он ответил: “Если вам нужно для количества – забирайте меня!” И они отступили. В Диких Озерах не забрали никого, в отличие от соседних сел, где аресты проходили массово. Это чудо, но такое бывает, — рассказали музейщики из Суксуна, а Наташа Токарева специально занималась этой темой. Узнав фамилию председателя, я обязательно расскажу.