Недавно в стране снова заговорили о сути смерти в следственной тюрьме юриста Сергея Магнитского. Напомним, он был обвинён в содействии в неуплате налогов одним зарубежным бизнесменом и провёл в заключении целый год. Согласно врачебному заключению, он умер от сердечной недостаточности. Ответственных за скоропостижную кончину 36-летнего мужчины так и не нашли. Единственный тюремный медик, который оказался на скамье подсудимых, был оправдан. Мой же диагноз заключается в том, что человека убила система — многоступенчатая государственная машина.
И вот новая трагедия. 26-летний Вадим Ермаков, арестованный по обвинению в мошенничестве, скончался от истощения и обезвоживания, так как на протяжении примерно десяти дней не ел и не пил. Он объявил голодовку? Нет, всё проще: он был шизофреником, и в стадии обострения его нельзя было помещать в тюрьму. Но почему же тогда его арестовали?
Обстоятельства задержания и смерти Вадима сами по себе шокируют. Следователь задержал молодого человека и отправил его в суд под конвоем, имея на руках документы о состоянии его здоровья. В судебном заседании Вадим полностью «отключился» и не реагировал ни на что. Однако все просьбы родственников и адвоката вызвать «скорую» были отклонены судьёй. Отец Вадима даже встал на колени, умоляя о направлении сына на психиатрическую экспертизу. В ответ суд постановил заключить душевнобольного под стражу на два месяца. Тюремщики радовались спокойному сидельцу: он не жаловался, не конфликтовал, синяков и ушибов не имел. А то, что не ест и не пьёт, возможно, они решили, что он практикует лечебное голодание.
Безусловно, хочется назвать всех «правоохранителей», причастных к аресту и гибели психически больного, моральными уродами. На индивидуальном уровне такая оценка, безусловно, справедлива. Я полагаю, что по делу Ермакова, лишенного, в отличие от дела Магнитского, политической составляющей, с должностей будут сняты следователь и прокурор, поддержавший ходатайство об аресте. Далее, вероятно, судья также понесёт ответственность, а кто-то из тюремных врачей будет осуждён.
Но причины трагедии более глубоки. Они системны и даже более очевидны, чем в деле Магнитского. Никто из причастных к гибели Вадима не является садистом или изувером. Страшнее всего, что их психология абсолютно обыдна. Они не видят в обвиняемом живого человека. Они не служители права, а просто выполняют свои функции. Люди, проходящие по делу, для них — лишь средства бездушных формальных манипуляций.
Расследовалось дело о мошенничестве, в котором Вадим работал курьером в организации, где предполагалось хищение. Может ли курьер быть субъектом мошенничества? Это большой вопрос. Тем не менее, он допрашивался несколько раз как свидетель. Но зачем его арестовывать? Чтобы он был под рукой для допроса. Ведь периодически ему приходилось находиться в психиатрической лечебнице, и это удлиняло сроки расследования.
Многочисленные обвиняемые находятся под стражей не потому, что могут сбежать или представляют общественную опасность, а лишь потому, что так удобнее следователям. Не случайно одна треть арестованных получает в суде наказание, не связанное с лишением свободы. Прокуроры в большинстве случаев поддерживают ходатайства следователей, споря с ними лишь тогда, когда речь идёт о защите интересов своих сотрудников. Судьи чаще всего просто штампуют ходатайства следователей. Зачем ссориться с сыщиками: либо рыльце в пушке, либо бояться обвинений в коррупции.
Поэтому такие вопиющие случаи, как с Магнитским и Ермаковым, — это лишь верхушка айсберга. А в следственных тюрьмах остаётся огромное количество обвиняемых, которым там не место, в том числе и больных. Таким образом, трагедии в следственных тюрьмах будут продолжаться до тех пор, пока досудебные аресты не станут исключительной мерой пресечения.