Бюллетени еще не подсчитаны, и итоги выборов также остаются неизвестными. Однако одно очевидно: это был референдум по отношению к «Единой России». И «ЕР» его однозначно проиграла. Таков главный итог. Дело не в числе мест в Думе, которые интересуют лишь обслуживающий персонал. Главное — это голоса. 60% избирателей проголосовали, и из них «ЕР» набрала всего лишь 50%. В русских регионах эта цифра колебалась между 30% и 40%, то есть 20-25% от общего числа избирателей. Зато на Северном Кавказе и в национальных республиках результат составил 90%.
Интересно, почему им не удалось «натянуть» 52-53%? Технически масштабы фальсификаций были не столь велики, и 50% можно было бы получить как честным, так и нечестным способом, но моральный итог выборов совсем другой. Кажется, кто-то, возможно Путин, решил ограничить «ЕР» на 50%. В результате получил черную метку, на которой было написано «низложен». Это первый итог.
Второй итог заключается в том, что вручить эту метку некому. Неофициальный референдум «ЕР» проиграла, а официальные выборы выиграла! 238 депутатов — легитимное большинство, легитимация на 5 лет. И что важно, в стране нет организованной альтернативы власти. Это — факт. Поневоле народ проголосовал за «партии подтанцовщиков». Эти спойлеры не имеют воли к власти, кроме того, что были рождены ползать, а значит, и лизать лишь могут. У них нет реальных идей, кроме громкого популистского бурчания и они сами по себе не обладают никаким авторитетом, кроме ограниченной группы своих фанатов.
Третий итог – это зазор между моральными и юридическими итогами выборов. Моральное поражение «ЕР» политически не конвертируется ни во что, кроме снятия Грызлова, который на самом деле и есть никто. Общество сделало максимум, что могло. Оно осуществило акцию пассивного протеста и продемонстрировало моральное отталкивание от власти, моральную усталость от нее. Больше само общество ничего сделать не может. Альтернативные политические организации власти в обществе не существуют. Такова картина на сегодня.
Что ж, а как будет завтра? Власть, несомненно, растеряна. Она услышав сигнал «Судьба стучит!» начнет как-то реагировать. Ожидаются раздачи «слонов» населению — деньги, пенсии и прочее. Также вероятны абсолютно бессмысленные экономически налоги «против богатых гадов». Народ хочет… Будут ускоренные обещания политических реформ, что приведет к движению в разные стороны, как это было в 1990-е. Выборы губернаторов, более вольный тон на ТВ.
Не исключено также «резкое усиление западной опасности» и «ускорение интеграции» с Казахстаном и Белоруссией, где президенты имеют свои твердые 95% голосов. Опять же, народ хочет. Вопрос: что еще может придумать власть? По большому счету, ничего. Население устало от власти и не верит никому. Нет ни единой популярной, сплачивающей идеи, фигуры или организации. Ситуация не напоминает 1989 год, когда были лидеры и идеи, а больше смахивает на 1916, когда власть достала, а заменить ее было некем. Однако, в отличие от 1916 года, войны нет, а у общества глубокий иммунитет к революции и насилию. Верхи не могут, низы не хотят, но Ленина нет!
Что же может произойти? Первое. На выборах президента Путин победит своих спойлеров. Однако победа в борьбе «нанайских мальчиков» никого не вдохновит, а после такой победы придется шесть лет отдуваться. Второе. Политическое будущее «премьера Медведева», учитывая его заслуженно высокий авторитет в обществе, не выглядит особенно блестящим.
Третье. У внесистемной оппозиции неожиданно открылось огромное окно возможностей. Если они не смогут воспользоваться этим шансом, то название «чудаки» станет более чем оправданным. Четвертое. «ЕР» может попытаться сделать ребрендинг. Чтобы выжить, они могут разделиться на несколько подпартий, и какая-то из них сможет «вступить в диалог» с внесистемной оппозицией. В любом случае, спящий монумент может попытаться пробудиться или ему придется исчезнуть.
Пятое. Альтернативный вариант — затягивание гаек, на мой взгляд, маловероятен. Это слишком страшно для власти, да и мотива у них нет. Шестое. Вариант «а ничего и не случилось, сидим и ждем, когда Думу починят» — самый привычный и простой для власти. Такой вариант, вероятно, они попытаются скомбинировать с частичным ребрендингом. Но, как всегда, начинать легко, а дальше процесс пойдет по своей логике.
Сегодня у страны, у элит, у власти есть уникальный шанс на мирную и плавную политическую эволюцию. Не решив, конечно, других проблем — экономических и социальных. Но это уже не тема текущего разговора. Мирная эволюция подразумевает «спустить «ЕР» на тормозах». Не катанием, а мытьем. Одновременно необходимо порционно выпускать пар, избегая угрозы большого взрыва. Качели мирно возвращаются в «проклятые 1990-е», когда парламент был местом для драк и дискуссий, а власть, хоть и в меньшей степени, оставалась властесобственностью. «ЕР» имеет шанс мирно слезть с пьедестала, сохранив максимум властесобственности за своими членами, и при этом сняв с себя наиболее острые обвинения в узурпации. В целом, в какой-то форме повторить финт 1999 года: «я ухожу — семья остается. А Россию берегите!» Правда, при этом Путин, скорее всего, не уйдет.
Противоположный вариант — радикальная смена. В целом, лед затрещал, но пока не тронулся.
P.S. Накануне выборов я ехал на частнике, который оказался русским интеллигентом. Мы поговорили о политике, и он сказал: «Знаете, я — верующий человек. Возможно, вам это покажется смешным, но я знаю — так продолжаться не может. И не будет. Они уйдут — скоро и легко. А первый звонок — это выборы. Смейтесь не смейтесь, но они их проиграют с треском. Конечно, вы, как журналист, общаетесь с многими влиятельными людьми, но я уверен. А раз таких, как я, много, значит, так и будет». Я ответил: «Журналисты и политологи ничего не знают. Это единственное, что я точно знаю, общаясь с ними. Не обвиняю, просто эти вопросы слишком неопределенные, а нужно «изображать вид». Но это так, к слову… А мое ощущение, не как журналиста, а просто как человека — примерно такое. Да, народу они осточертели. Но народ равнодушен, апатичен… Ничего не будет. В общем, мой прогноз: «ЕР» наберет больше 50%. А ваш?» Он ответил: «Мой — меньше 50%. Но дело не в процентах». Я сказал: «Согласен. Но как это еще измерить?» На этом мы и разошлись. Я оказался почти прав по цифрам, и он почти прав. Неопределенность. Но в главном я, конечно же, неправ со своим вечным «что будет? А ничего». Прав ли мой собеседник — вопрос. Народ сделал пассивное усилие, вяло повел плечами. А кто подхватит?