Теперь, когда «брежневский застой» официально признан нашей путеводной звездой, стоит обратить внимание на его признаки. Вернулся Брежнев, возможно, благодаря Путину. Или же застой никуда и не исчезал, и именно от него проистекают нынешние действия власти.
Застой 1970–80-х годов имел несколько ключевых составляющих: крайне низкая производительность труда по сравнению с США, Японией и ЕС. Экономика, стремящаяся догнать Запад, не открывала новых технологий, а лишь адаптировала существующие. Научный потенциал был значителен, но отставал в большинстве областей, кроме узких направлений, таких как математика и теоретическая физика. Мы имели нефтегазовую экономику и мощный ВПК, а также амбиции мировой державы и агрессивный патриотизм.
Номенклатурный социализм, представлявший собой закрытую элиту, где «отца заменит сын», обеспечивал лишь еле заметное движение социальных лифтов. Страна была закупорена, и выезд за границу был практически невозможен, а цензура царила во всех сферах. Государство проявляло низкопоклонство перед Западом, предоставляя лучшие условия лишь иностранцам, в то время как местным жителям оставались лишь крохи.
Идеология была ритуальной: партийные съезды проходили в «ритуальном зале», звучали печальные призывы «повысить производительность труда», а борьба с империализмом сводилась к пустым декларациям. Диссидентство стало обязательным атрибутом интеллигенции, а пьянство – народной привычкой. Плановая экономика обеспечивала вечный дефицит товаров, от лекарств до одежды, а коррупция и теневая экономика отражали тотальное бедствие системы. Беззаконие и контроль со стороны партийных структур проникали в повседневную жизнь. Национализм, прикрытый фразами о «интернационализме», стал нормой, а антиизраильская пропаганда затмевала реальность.
Множество черт той эпохи, о которых говорили сами советские люди, прошло через время и осталось актуальным. Нельзя не отметить, что некоторые из них не изменились с 1970 по 2011 год, а другие исчезли навсегда и вряд ли вернутся. Исходя из многолетнего опыта, можно выделить «сущностные» черты общества, которые не зависят от внешних условий, и «фенотипические», которые являются зависимыми.
Что же не менялось? Низкая производительность труда, которая оставалась неизменной на протяжении всех этих лет. Догоняющая экономика, в которой бытовая техника, собранная из китайских и корейских комплектующих, напоминает о советских временах. Мы по-прежнему живем в сырьевой экономике, хотя ВПК стал менее заметным, но все еще важным элементом.
Государственные и милитаристские амбиции не исчезали, несмотря на их неадекватность в современном мире. Коррупция и теневая экономика оставались важнейшими характеристиками нашей социальной жизни. В то же время, некоторые вещи исчезли, например, тотальный госмонополизм, пропаганда «интернационализма» и плановая экономика. С открытием границ Страна перестала делиться на «своих» и «чужих», и уехавшие на Запад ученые оставили лишь часть своих знаний.
К тому же, исчезли очереди за дефицитом, и мы столкнулись с полным изобилием. Госантисемитизм практически исчез, как и обязательная идеология, хотя ненависть к Западу осталась. Пропала госпартия и контроль над социальной жизнью. Однако ритуальная политическая жизнь вернулась в 2000-е, лишь видоизменившись, и начала напоминать о себе.
Лидерство в стране менялось, но менять «геном» было значительно сложнее. Только время покажет, как долго продлится существующая структура, и кто сможет изменить ее. Полная пассивность населения и отсутствие ясных идей добавляют к общей атмосфере застоя. Народная интуиция подсказывает, что перемены могут обернуться к худшему, и в этом заключается парадокс.
В итоге, современная политическая система не дает возможности оппозиции выйти из своего кризиса. Популярность Путина снижается, а оппозиция не может предложить ничего нового и значимого. Нехватка идей, неудачные попытки разоблачений и неумение представить положительные альтернативы приводят к стагнации.
В заключение, можно сказать, в то время как мир вокруг нас изменился, наша страна, похоже, продолжает двигаться по старой колее. Никакие реформы не спасают от этого застоя, и пока не появится ясное видение будущего, борьба за перемены останется лишь мечтой.
