PublicPost: «Можно развалить дело за бутылку водки, а можно за 100 тысяч долларов не развалить»

Автор: Мария Эйсмонт, шеф-продюсер PublicPost

30-летний Михаил Георгиев в период с 2005 по 2009 год работал следователем по экономическим делам в Московском регионе. В 2009 году его уволили по причине, как он сам утверждает, «отказа расследовать сфабрикованное дело». На данный момент он возглавляет службу безопасности в коммерческой организации.

— Сегодня, даже если не касаться откровенно политических вопросов, трудно оспорить, что уровень следствия оставляет желать лучшего. В чем, по вашему мнению, причина? Что мешает следователям выполнять свою работу профессионально даже в тех делах, где нет политического давления? На самом деле, система следствия и сам процесс расследования уголовных дел трансформировались в рутинное выполнение стандартов, в первую очередь из-за существования «палочной системы». Она устарела и не отражает реалий сегодняшнего дня. Хотя и предпринимались попытки её изменить, на практике изменений оказалось мало, и некоторые аспекты, скорее всего, стали хуже.

— Как же выглядела эта «палочная система» раньше, и как она изменилась? Правоохранительные органы занимаются не предотвращением преступлений, а их расследованием. Основная задача — выявить, расследовать и наказывать. Ранее «палками» считалось все без исключения, теперь же — только тяжкие и особо тяжкие преступления. То есть, вместо упрощения, ситуация лишь ухудшилась. Процесс предварительного следствия — это творческий процесс! По УПК на расследование отведено два календарных месяца, но на практике это время может быть значительно сокращено. Статистические карточки — это своего рода учётные единицы преступлений. Это шаблон формата А4, который заполняется и подписывается следователем. Куда-то их задерживают, где-то покупают, чтобы количество дел увеличилось.

— Зачем вообще эти «палочки»? Какова от них польза? Они как-то отслеживаются, переходят в премии или льготы? Для следователей это не приносит никаких бонусов. Будем откровенны, следователь не знает, что такое премия. Он знает лишь, что такое зарплата и что можно её потерять. Все «сметки» часто идут руководству.

— Почему же вы продолжаете работать за «палочки»? Следователь не работает за них, это лишь способ давления. Для следователя ключевым является УПК РФ, а всё остальное — для руководства. Основная проблема, как я вижу, заключается в том, что следователь по УПК — это независимое лицо, а на деле зависит от множества факторов: от начальника следствия, от прокурора, от оперативников, от начальника ОВД (УВД). Хотя следователи давно уже выведены из-под юрисдикции начальника ОВД (УВД), повседневные условия всё же остаются в их руках: они обеспечивают помещение, компьютеры, канцелярские принадлежности…

— Значит, карточки на кражу всё еще ведутся? Да, на всё ведутся, но предъявляются претензии. Можно собрать множество мелких дел, но если тяжких нет — ты виноват!

— Как вы получаете тяжкие дела? В последнее время никто не старается. Просто навязывают — и всё. Всё, что подберете, всё, что подходит. А кто будет заморачиваться? Адвокаты, как правило, местные, и в редких случаях они что-то говорят или пишут. В районе, в городе есть своя адвокатская палата, терять работу им незачем. Дежурный адвокат приезжает, кивает головой, может быть, вставит пару умных слов, подписывает и уходит, ничего не меняя. У прокуроров редкие поправки возникают, а судья, в свою очередь, всё это одобряет, ставит печать — и до свидания!

— Вы тоже вменяли тяжкие дела? У меня действительно были тяжкие. Но руководители иногда предлагали перейти на менее тяжкие дела за деньги. Я старался не вменять тяжкие. Для следователя это сложное дело. «Закрывать» человека — значит брать на себя ответственность: сроки начинают стремительно приближаться, всё нужно делать быстрее. Если человек на подписке — всегда можно позвонить, вызвать, всегда можно по-хорошему остановить или продлить расследование. И тогда меньше шансов получить «по голове».

— Почему же тогда столько людей получают меру пресечения в виде ареста на стадии предъявления обвинения? Для следователя это проблема, а для руководства — нет. Им не страшно. Для руководства важно, чтобы дело выглядело достойно: человек закрыт — значит, дело «с лицом». Это серьёзная «палка». Если жулик установлен, а если он под стражей…

— Но по закону до суда ничего не установлено. Суд определяет, жулика ли вы имеете дело. Но это никого не волнует.

— Если человека взяли под стражу, то вероятность того, что он выйдет, составляет процентов 95. Если приходишь в суд своими ногами, есть шанс получить условный срок; если приезжаешь в автозаке, то 95 процентов, что оттуда уже не уйдёшь.

— А явка с повинной, это часто выбивается? Мне привозили сильно избитых подозреваемых, которые во всем признавались. Бывают случаи, когда на следователя привозят и говорят, что он во всем признался. Когда человек теряет сознание в кабинете следователя, это вызывает сомнения. Избиения — это «оперативная» проблема. Следствие не дружит с оперативниками. С ОБЭПом можно как-то договориться, а с уголовным розыском и ОБНОНом — дружить нельзя. У них нет никаких понятий — только «палочки» и деньги. Руководство следователей осуществляет сильное давление. Если следователь отказывается закрыть человека, хотя очевидно, что он не виновен, он оказывается в опале.

— А вы отказывались «закрывать» избитых людей? Мне казалось, что если уж избили, выбили явку, то, скорее всего, арестуют. Ни пьяного, ни избитого в тюрьму, как правило, не принимают, потому что он может там умереть. Если следователь видит избитого человека и закрывает его, а тот в итоге умирает в СИЗО, то следователь сам может оказаться в тюрьме.

— Вы хотите сказать, что часто отпускаете людей, которых пытали? Я слышал о случаях, когда следователи не хотели закрывать человека и по договорённости с жуликом избивали его, чтобы зафиксировать синяк и избежать заключения в СИЗО. Или давали человеку выпить бутылку водки, чтобы, выпившего, нельзя было помещать в СИЗО, и его отправляли в вытрезвитель, а оттуда он якобы сбегал.

— Вернёмся к избиениям задержанных. Если вам приводят избитого подозреваемого, что вы делаете в таких случаях? У меня это вызывало отвращение. Но, к счастью, таких случаев мне удалось избежать. В основном занимался «беловоротничковыми» делами — экономикой. Минимум закрытых дел и максимум свободных людей. Я обычно угощал их пирожками, ведь они были мне жалки. На самом деле для следователя проще отправить человека на подписку. Пусть едет домой — такие люди готовы подписать даже пустые листы.

— Пустые листы? Как это? Это когда человек получает подписку. Но видно, что он глуп. Может решить, что скрыться — лучшее решение. Скроется, а потом следователь получит за это. Перспектива потеряна, так сказать! А с подписанными бланками — просто вписываешь всё, что хотел, и сдаешь дело! Что, что жулика нет — никого не интересует!

— А если обвиняемый берёт 51-ю статью — вы его под подписку не отправите? Для суда 51-ая статья — это всё равно косвенное доказательство вины…

Оцените статью
( Пока оценок нет )
Ритм Москвы