Автор: Алиса Иваницкая
После вступления в действие поправок к Федеральному закону «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию», выяснилось, что под действие закона подпадает также и книжная продукция. Впрочем, закон не коснется «информационной продукции, имеющей историческую, художественную или иную культурную ценность для общества». О том, что это значит, и как теперь будет жить книгопечатная индустрия, были собраны мнения издательств и книжных магазинов.
— С какими трудностями вы столкнулись в связи с вступлением закона в силу?
Виталий Зюсько, генеральный директор издательства «КомпасГид»: «С этим законом трудности возникают у всех издательств подростковой литературы, потому что сам закон очень плохо прописан, многие формулировки требуют более подробной расшифровки. Например, формулировка про ‘культурную ценность’. Непонятно, кто решает, имеет ли книга культурную и прочую ценность. Являются ли литературные премии Астрид Линдгрен, Андерсона гарантией того, что книга имеет какую-то культурную ценность? Или нам все равно? А может, закон подразумевает какие-то российские премии?».
Ирина Балахонова, генеральный директор издательства «Самокат»: «Мы в обсуждении, что считать культурной ценностью, дошли до абсурда: что это когда автор умер более 70 лет назад. Я вот лично считаю, что я не издаю книг, которые не являются культурной ценностью — у меня на такие книги денег нет. Еще мне совершенно непонятно, что значит ‘причиняющее вред здоровью’, понятие ‘пропаганды’ не определено, понятие ‘побуждения’ не определено. Мы не понимаем, где описание, а где побуждение. Когда дошло до применения закона, стало очевидным, что он с жизнью не совместим. Сразу пошли перегибы на местах, сразу стали звонить магазины и спрашивать, где наклейки на книжки».
Светлана Дындыкина, PR-директор независимого издательства детской литературы «Розовый жираф»: «В законе ничего не говорится о том, как регулируется жизнедеятельность книжных издательств. Там подробно описано, как маркировать афиши, какие должны быть значки у телевизионных передач и при показе фильмов в кинотеатрах, но насчет книжек там нет ничего. И мы ждем, когда орган, который должен регулировать исполнение закона (видимо, это будет Федеральное агентство по печати и массовым коммуникациям), разработает некий регламент, который подробно разъяснит, как мы должны маркировать книги».
— Как вы собираетесь выполнять требования закона?
Светлана Дындыкина: «Мы предполагаем, что могут быть приняты какие-то временные меры, возможно, мы закажем тираж наклеек. Дизайнеры думают о том, что, возможно, в какой-то момент им придется найти место на обложке книги для того, чтобы указать ее возрастной адрес».
Виталий Зюсько: «Ставить на обложку какой-то логотип — это все замечательно. Но насколько нужно уродовать обложку? Ведь зачастую обложка — самостоятельное художественное произведение и арт-объект».
Ирина Балахонова: «Мы пока исходим из того, что книги, которые были подписаны в печать до 1 сентября, маркировать не нужно, и мы надеемся, что законодатели опомнятся. В противном случае пусть помогают маркировать тот миллиард книг, которые сейчас находятся в магазинах. Пусть закатают рукава и клеят, пусть сидят и читают книжки на предмет того, какая там информация содержится».
Борис Кузнецов, генеральный директор издательства «Росмэн»: «Когда я впервые ознакомился с этим законом в начале лета, я подумал, что это фейк какой-то. Но с 1 сентября мы маркируем всю продукцию, которую печатаем — размещаем информационный знак на четвертой странице обложки, то есть сзади, с указанием возраста и того, что это информационный знак, размещенный в соответствии с законом. Это делается для того, чтобы не вводить читателей в заблуждение, чтобы они не путали его с реальным читательским адресом. По букве закона мы, конечно, выставлять маркировку не будем. Закон настолько абсурден, что попасть в категорию 18+ можно и с ‘Мухой-Цокотухой’ Чуковского: ‘Зубы острые в самое сердце вонзает и кровь у нее выпивает’.»
— Есть ли какие-то затруднения с новой классификацией книг?
Борис Кузнецов: «На моей памяти закон впервые оперирует понятиями добра и зла. Кроме того, уже есть читательский адрес по ГОСТу, есть СанПиновские ограничения, есть коммерчески ориентированный читательский адрес. В данном случае закон предлагает ввести нам еще одну возрастную маркировку с шагом от 0 до 6, 12+, 16+, 18+. В реальности все по-другому. ‘Гарри Поттера’ читают с 7-8 лет. Мы будем ставить маркировку 6+. А если действовать по букве закона и подключить фантазию, то можно на седьмой книге и 18+ поставить. До абсурда можно что угодно довести. Том Сойер и Гекльберри Финн — это же откровенная пропаганда бродяжничества, которое не поощряется законом, так что, теперь 18+ ставить? Я думаю, что пройдет какое-то время, все шутки и смех поутихнут, и об этом законе спокойно забудут. Он не применим для книг».
Виталий Зюсько: «Что касается классической литературы: в последнее время обсуждается список ‘Ста лучших книг’. Вот, очевидно, их это не коснется, а все остальные, видимо, подвергнутся тщательному разбору. И мы воспринимаем это как цензуру. Ведь как быть со сложными, табуированными нашим обществом темами? К примеру, последняя книга, которая вызвала широкое обсуждение в интернете и СМИ — ‘Скажи, Красная Шапочка’. Там речь идет о тринадцатилетней девочке Мальвине, у которой были серьезные проблемы с дедушкой, который воспринимал ее не совсем как внучку. Всю книгу главная героиня пытается решить эту проблему. Книга написана очень деликатно, без эротических и постельных сцен. Описана такая ситуация, которая может произойти и, наверное, происходит. Мы теперь понимаем, что не можем»