29 марта в Пушкинском доме прошла встреча членов Русского пресс-клуба с журналистом и главным редактором радиостанции Алексей Венедиктовым, который посетил Лондон для празднования юбилея Михаила Горбачева. На встрече присутствовал его коллега, журналист Зураб Налбандян, который отметил, что Венедиктов «войдет в историю не как журналист, а как человек, который сделал из «Эха Москвы» то, чем оно является сегодня, превращая его в важный источник информации для тех, кто хочет понимать российскую действительность».
Первый вопрос Налбандяна был следующим: «Насколько тяжело сегодня в России, со всеми ее прелестями и замечательностями, делать то, что делаете вы, и быть в центре такого внимания?»
О журналистике и интернете
Не смотря на ожидания, что главный редактор оппозиционной радиостанции будет говорить о политике, Венедиктов начал с обсуждения проблем журналистики в целом. «С нами происходит то, что происходит со всем миром: журналистика начинает размазываться из-за интернета. Каждый блогер сегодня стал журналистом. Он пишет о том, что видел, и это становится доступным для всех. Этот человек — обыватель, а не профессионал. Как ему показалось, так он и написал, и его слова воспринимаются как истина в последней инстанции — «ведь он же сам видел, что произошло»! Это меняет профессию. […] Думаю, такая проблема существует и здесь [на Западе]. Например, о недавних терактах в Домодедово мы узнали из социальных сетей. Как проверить эту информацию? Сколько времени это займет? А что, если этого на самом деле не было и это манипуляция? Мы уделяем много внимания нашему сайту, но понимаем, что интернет мешает профессиональной журналистике. У профессиональных журналистов к интернету отношение брезгливое. Из-за этого работа превращается в дайджестирование событий вокруг. Это печально, ведь журналисты считают себя творцами истории. Они хотят работать, а актуальная журналистика все больше становится дайджестом. Главными репортерами становятся столяры, врачи, инженеры, которые пишут о происходящем».
О свободе
«Российская журналистика, безусловно, находится под цензурой и самоцензурой. К примеру, телеканал «Дождь» снял с эфира проект Дмитрия Быкова и Михаила Ефремова «Поэт и гражданин» из-за самоцензуры. Никто не звонил из Кремля и не говорил: «Снимите!» Но с самоцензурой я сталкиваюсь и на «Эхе»: молодые сотрудники спрашивают, можно ли говорить то или другое в эфире. […] За годы правления Владимира Путина в законы о СМИ было внесено 43 репрессивные поправки. Не только в Закон о СМИ, но и в Налоговый и Избирательный кодексы. Они касаются распространения информации, а не свободы слова. Простой пример: до 2003 года региональные газеты были освобождены от НДС. Когда эту льготу отменили, главные редакторы вынуждены были обращаться к местным властям за деньгами, что создавало зависимость. Вот и всё! Убийства журналистов также остаются нерешенными. За последние 11 лет в России было убито 17 журналистов, и только одно убийство было расследовано до конца. Следователи знают о позиции власти к таким преступлениям. Реальный страх у журналистов существует: после убийства Политковской трое сотрудников из моей редакции ушли, сказав: «У нас семьи». Убийства журналистов не расследуются и не наказываются — это не считается социально важным. […] Команда во главе с Путиным считает журналистику инструментом в руках владельца, а не институтом общества. Я сам это слышал. Я преподаю на журфаке МГУ и в МГИМО и вижу, что молодые предпочитают уходить в гламурную журналистику, нежели заниматься серьёзной темой. Работа трудна, но журналистика как профессия существует, и тридцать лет назад она тоже была. И в времена Горбачева и Ельцина была возможность говорить открыто. Свобода слова в России есть, но вопрос в том, готов ли ты изменить комфортные условия работы. Конечно, у профессии есть свои угрозы и опасности. Я всегда говорю молодым: «Вы не знаете, во что вступаете. Я, как главный редактор, не всегда смогу вас защитить». Но возможность говорить есть».
О политике
«Наша задача — защищать интересы слушателей. То, что радиостанция представляет собой политическую оппозицию, мне не нравится. Если бы у нас была такая оппозиция, как в Великобритании, мы бы были обычной радиостанцией. Поскольку в России политической оппозиции нет, «Эхо Москвы» выполняет эту роль. Мне это не нравится, потому что это непрофессионально. Но до тех пор, пока в стране так [как сейчас], я не изменю свою позицию. […] Когда молодые журналисты приходят, я говорю: «Вы делайте свою работу, а проблемы я возьму на себя. Для этого и нужен главный редактор, у которого зарплата выше вашей».
(Вопрос из зала): Почему же они вас все-таки терпят? «Это вопрос к ним (смеется). Раньше я мучился этим вопросом, но потом понял, что на него нет ответа. Постоянно оглядываться на реакцию других – непрофессионально. У каждого свои причины. Я мог бы рассказать о том, как они нас используют и как узнают новости от нас. Эти люди мыслят иначе, у них могут быть свои планы, в которых есть место для «Эха Москвы», а могут и не быть».
О Путине
(Вопрос из зала): Но как же они, с их солдатской прямолинейностью… «Нет никакой солдатской прямолинейности. Совсем недавно я встречался с человеком, который занимается внешней политикой и присутствует на переговорах Путина. Он сказал: «Путин переигрывает любого! Ни одного не назову, кроме, пожалуй, китайцев». У него фантастическая способность к синтезу. Он начинал как гэбэшный чиновник и теперь выигрывает, понимая своих оппонентов и их цели». Поэтому о солдатской прямолинейности говорить не приходится: проигрышей не видно».
Записал Илья Гончаров
Фото: Alex Wagner