Издеваются над нами просто все, кому не лень, и начальство, и миряне. Каждый день, как в карусели. То начальство в ночное время поднимет, пошлет людей будить, чтобы манатки те собрали и закончили бузить.
Но когда мы пришли, чтобы собрать народ с травы, нас назвали сатрапами – плюнули в душу и вот: понеслась душа по кочкам, за шкирман и в автозак. Ну а этому – по почкам, этой – коленом в зад. Нам ведь платят чин по чину, и хватает, чтобы жить. За такие деньги можно водкой совесть заглушить.
Командиры нас стращают — с белой лентой, значит, враг. Тихо наущают: действуй жестко, в грудь и в пах. Если кто-то скажет против нашей власти, пиши: сопротивлялся приказу твоему. Что толкался и ругался, что мочился на забор — суд «басманный» их осудит, хоть напишешь ты и вздор.
Вот, люди, скажите, что нам делать, как нам быть? Шли служить народу, а приходится вас бить! Уйдем — придут другие, даже хуже, чем сейчас. Нам обрыдло быть такими, вам противно видеть нас.
Что-то срочно делать надо, полицаем быть грешно. Может, лентами обвешать всю Петровку – от и до? Но вот наши настроенья передали главарю. Он для устрашенья прислал к нам «братву» свою. Ту «братву» из тех провинций, где 140 за него выдавали за проценты раболепства своего.
Эти жостче, чем мы сами, им на жалость – наплевать. Здесь — «размялись» на Болотной, дома будут отдыхать. Никто их не узнает, лоб под шлемом, нет блях. Можно делать что угодно, для таких и сват – не брат.
И среди наших есть уроды, в каждом взводе штук по пять. Командиры – «воеводы», могут только «ханку» жрать. Если спросишь об отгуле за службу в выходной, станешь ты «врагом народа», хоть и так ты есть такой.
Мы не ноем, жить-то надо! Правда, то не жизнь, а ад. Не хочу быть полицаем, быть Сотрудником я рад. Хочу ловить бандитов, защищать страну, народ, но, видать, не в этой жизни будет мне такой почет!
Может быть, давайте что-то вместе сотворим, чтобы страна моя вздохнула и восстала из руин?