Неоднократно смотрел массу видеосъемок и фотографий, «лично общался» с теми, кого в народе называют «космонавтами». Кроме того, существуют специальные полки и сотрудники центров по борьбе с т.н. «экстремизмом». Однако даже самые простые попытки пообщаться с этими людьми зачастую заканчиваются неудачей. В отличие от молодых ребят из внутренних войск, которые стоят в оцеплениях при любых погодных условиях — в мороз, ливень и снег. Эти «нормальные», живые молодые люди, переживающие за то, что делают «что-то не то», обладают ярко выраженным чувством стыда. А как же другие? Попробуем взглянуть на борцов с экстремизмом с точки зрения исследователя классических тоталитарных сект. Я, как религиовед, занимаюсь изучением деструктивных религиозных организаций и культов.
Возьмем методику, предложенную известным исследователем технологий манипулирования сознанием в тоталитарных сектах Стивеном Хассеном, известной как BITE-модель (Хассен во многом опирается на теорию когнитивного диссонанса психолога Леона Фестингера, 1950). Основные признаки манипулирования сознанием, выделяемые многими исследователями деструктивных культов, таковы:
- Обман при вербовке. Это может выражаться в изначально ложной информации или умышленном недоговаривании. Один мой знакомый рассказывал, как его молодой друг позвонил ему с восторженным сообщением: «Я теперь буду бороться с врагами Отечества, с «экстремистами», которые хотят развалить Россию на деньги США. Меня приняли в Центр по борьбе с экстремизмом, в элитное подразделение полиции!» Человек явно не осознает, кто на самом деле такие «экстремисты». В его сознание внедряют «образ врага» — абстрактного и страшного разрушителя, агента вражеских государств. При этом ему не рассказывают о том, что его «элитное подразделение» существует всего 4 года и было создано только в 2008 году. Россия до этого как-то обходилась без борцов с «экстремистами» и «агентами запада» и при этом жила нормально. Ему не объясняют, что его подразделение раньше называлось УБОП (Управление по борьбе с организованной преступностью). Как говорят злые языки, оргпреступность к 2008 году давно слилась с властью, и бороться с ней стало бессмысленно.
- Контроль поведения. Хассен утверждает, что секты навязывают своим членам жесткий режим жизни, позволяющий управлять их поведением. Когда участники не занимаются обучением или культовыми ритуалами, перед ними ставятся конкретные задачи, ограничивающие их свободное время — что угодно, лишь бы они были постоянно заняты. В ОМОНе и спецподразделениях по борьбе с «экстремистами» используется единообразная форма одежды, создающая ощущение командной работы. Сотрудники таких подразделений, как представляется, всё время проводят либо в казармах, либо на учениях или дежурствах. Времени для общения с семьей и внешним миром остается крайне мало. Я знаю, как один знакомый позвонил другу-омоновцу и спросил: «Что делаешь?» — «Сплю, никаких ЧП нет, массовых акций тоже. Приходится спать в казарме». В ОМОНе действует строгая система поощрений и наказаний. Высокие зарплаты и премии за успешную «борьбу с экстремизмом» — это посыл всем им. Существует также целая система наказаний, в том числе финансовых. Жизнь адепта, точнее, ОМОНовца, зависит от его зарплаты, и в случае её потери возникает проблема, как зарабатывать на жизнь.
- Контроль информации. В этом методе манипулирования главное — внедрение «нужной информации» в сознание сотрудников и полное ограничение их от ненужных источников, такими как другие люди, печатные материалы и информация в интернете. Известно, что ОМОН изолирован от общения с журналистами. Попытки самостоятельно выйти на контакт воспринимаются как «предательство» воинского братства. Об этом свидетельствовали собрания бойцов, на которых «предателей» клеймили и заставляли отказаться от своих слов. Памятна реакция на попытку наклеить безобидную листовку на забор базы московского ОМОНа: её содержание всего лишь напоминало, что «фашистские солдаты тоже говорили, что только выполняют приказ». Вскоре расклейщики были схвачены. Никто не должен смущать бойцов ОМОНа ненужной информацией. Скорее всего, 90% информации они получают из телевизора, а доступ к интернету у них ограничен.
- Контроль мышления и эмоций. Кто контролирует речь, тот контролирует мышление. В любой замкнутой тоталитарной группе важен язык, на котором общаются адепты. Язык ОМОНа — это смесь пафосно-канцелярского стиля и профессионального жаргона. Контроль эмоций может осуществляться разными способами. Один из универсальных методов заключается в воспитании чувства вины у бойцов, что может происходить после их «командировок» в «горячие точки», где они теряют настоящих друзей. Это может порождать у них чувство вины, и, следовательно, у них возникает желание отомстить всем «врагам России» и «экстремистам». Главная фобия, которую они могут ощущать как патриотическое чувство, это страх распада Родины из-за «протестного движения» тех же «экстремистов».
Все вышесказанное может вызвать несогласие, но это нормально. Критический подход к действительности — один из главных признаков того, что вы еще не находитесь в тоталитарной секте.