Люди зачастую отрицают очевидное. Они не хотят смотреть правде в глаза. В их головах реальность подчас с треском проигрывает заранее заданным идеологическим установкам, даже когда речь идет о событиях, напрямую касающихся их жизни или смерти. Я вновь столкнулся с этим в конце марта-начале апреля 2016 года, побывав в зоне конфликта на востоке Украины, в Луганской области.
Нередко люди, по которым стреляют, не хотят знать, кто подверг их жизни опасности, кто нанес им ущерб. Они любой ценой защищают сложившуюся в их сознании простую черно-белую картину мира. Во время нашего пребывания в прифронтовой зоне перемирие более-менее соблюдалось; стрельбы мы почти не слышали. Однако перестрелки все-таки случались, в основном по ночам и только из стрелкового оружия. Огонь вели обе стороны, и понять, кто начал, не представляется возможным. Хорошо уже то, что в последние месяцы не было ни жертв среди мирного населения, ни разрушенных гражданских объектов. Это касается Луганской области; в Донецкой ситуация обстояла иначе, и исследовать положение по другую сторону линии разграничения еще предстоит.
Ранее Правозащитный центр «Мемориал» уже сообщал, что села и города Донбасса разрушают обе воюющие стороны. Яркий пример — станица Луганская, где я был дважды: в июле 2014 года и весной 2016 года. В первый раз станица контролировалась силами самопровозглашенной ЛНР. Военные объекты здесь отсутствовали, вооруженные люди стояли на блокпостах на окраинах. Тем не менее, 2 июля по жилым кварталам Луганской и Кондрашевки были нанесены авиудары. Результат — погибшие мирные жители и разрушенные дома.
Правозащитный центр «Мемориал» тогда опубликовал собранную на месте информацию. Чья авиация? Очевидно, украинская. Однако с украинской стороны последовало «разъяснение»: «боевики коварно обстреляли жилые кварталы». Представитель информационного центра Совета национальной безопасности и обороны Украины сообщил, что «украинские силовики захватили установку «Град», из которой боевики вели обстрел станицы Луганской, в результате чего погибли мирные жители». По его словам, было документально подтверждено, что именно из этой установки боевики обстреливали жилой сектор, а инцидент расследует военная прокуратура. Однако больше о расследовании не упоминали. Осколки, собранные на месте, доказывали: «Град» тут не при чем.
Масса свидетелей видела самолет, заходящий на жилые массивы. Возможно, поэтому в ряде украинских СМИ появились абсурдные обвинения в адрес российской авиации. А потом об этой трагедии просто забыли.
18 августа 2014 года в станицу Луганскую и Кондрашевку вошли украинские силы. В настоящее время линия разграничения между украинскими и сепаратистскими территориями проходит по речке Северский Донец, которая протекает сразу за окраиной Луганской. На улицах можно увидеть следы обстрелов и бомбардировок. Дома, разрушенные ударами украинской авиации почти два года назад, не восстановлены. Лишь один из немного поврежденных домов был отремонтирован хозяевами с помощью негосударственных гуманитарных организаций. Однако значительно больше разрушений произошло осенью-зимой 2014–2015 годов.
Большая часть разрушений на южной окраине станицы. Так же, как и летом 2014 года, среди мирного населения были жертвы. Тогда за южной окраиной станицы Луганская и вдоль реки располагались украинские позиции, которые обстреливались сепаратистами. Снаряды ложились и по селу. На улице Москва-Донбасс, это не шутка — так действительно называется эта улица, расположена школа. Дети сейчас учатся в здании типографии. За памятником находится бывший Дом детского творчества. Очевидно: население станицы пострадало от действий обеих воюющих сторон. Однако жители по-разному оценивают происходящее, что порождает «войну граффити». Я видел это, когда Луганская находилась под контролем ЛНР, и сейчас, когда она контролируется украинскими властями: на многих бетонных фонарных столбах и заборах масляной краской нарисованы желто-голубые флаги Украины. Эти изображения нередко перечеркиваются черной краской, а иногда рядом или сверху изображается трехцветный флаг ЛНР или России.
Часто люди, придерживающиеся определенного взгляда на происходящее, готовы обвинять одну из сторон. В последней поездке я столкнулся с этим в селе Трехизбенка, которое, как и Луганская, расположено на левом берегу Северского Донца — на линии разграничения. В селе можно увидеть следы разрушений от артобстрелов. Позиции украинских сил располагаются сразу за околицей села; на другом берегу реки, на холмах, находятся позиции сепаратистов. В рамках выполнения Минских соглашений тяжелое вооружение обе стороны более-менее отвели. Ранее же, с ноября 2014 по февраль 2015 года, село было «горячей точкой». Здесь дислоцировались украинские подразделения, включая добровольческие батальоны. Бойцы «Айдара» долго располагались в школе, поэтому школьники занимались один день в неделю, в здании местной амбулатории. Родители благоразумно вывезли большинство детей. Здание школы пострадало от минометных обстрелов, хоть и не очень сильно. Детский сад также занимали бойцы «Айдара». По словам местных жителей, огонь по позициям сил ЛНР нередко велась через село. Нельзя исключить, что часть снарядов могла недолетать и попадать по селу. Жители утверждают, что хотя бы один раз украинские военные признали факт падения в селе нескольких снарядов «Града». Все это не способствовало любви местных жителей к украинским солдатам.
Мы идем по Донецкому переулку, где немало разрушенных домов. Спрашиваем местных жителей, когда все это произошло. Ответы: ноябрь 2014 — февраль 2015, при этом люди клянут украинскую армию. «Мол, мало того что заняли село, так и еще и сами по нему стреляют». Спрашиваю: «Зачем же самим себя обстреливать? Ведь в селе тогда располагались украинские подразделения». В ответ идет множество логически неподдающихся объяснений: «они друг друга ненавидят», «чтобы грабить разбитые дома», «а просто так…». Я указываю на то, что видно, откуда стреляли, — с территории ЛНР, с другого берега реки. Разрушения в южной части села очевидны. Ответ: «у украинцев есть специальные мобильные группы, которые с берега ведут огонь назад, или даже тайком переправляются, чтобы оттуда стрелять. Потом обвиняют «наших ребят из ополчения». Мол, «наши ребята по своему селу стрелять не будут». Попытка предположить, что с той стороны могли стрелять не местные «ребята», а приезжие, закрывает дискуссию. Я понимаю этих людей: для них нестерпима правда войны. Страшно осознавать, что «наши» тоже могут стать «щепкой» в этой бездне насилия.
Обычное нежелание отказаться от черно-белого видения мира многократно усиливается пропагандой. У линии разграничения значительно легче принимаются трансляции российских каналов, чем украинское телевидение. Многие местные жители традиционно смотрят только российские каналы. Это связано с тем, что многие в этой части Луганщины считают себя донскими казаками и не отождествляют себя с Украиной. Но жизнь вносит коррективы. Нам жаловались на украинских солдат. Когда происходили обстрелы, они вели себя грубо, особенно «айдаровцы». Случались грабежи; батюшку задержали, но после протестов прихожан на следующий день отпустили. Исходя из того, что мы видели раньше, это похоже на правду. А сейчас, спрашиваю, как на это реагируют? Ответ: «Вот пьяные ходят». «А ещё?» — «Тут-то ничего, а вот на другом конце села, на улице Ленина, где блок-пост, там и сейчас грабежи и грубость». Мы поехали туда с местной активисткой. При ней поговорили с жителями улицы, в конце которой стоит украинский блок-пост. «Нет, никаких грабежей или конфликтов нет», — отвечают они. «Ну хоть что-то плохое они по отношению к вам делают?» — спрашиваем. «Да, просто ходят мимо с оружием и не здороваются». И в самом деле, несколько украинских военных с автоматами за плечами прошли мимо нас, не поздоровавшись. Они несли продукты, которые, судя по низким ценам в магазине, были куплены в этом населенном пункте, где нам цены показались весьма низкими по сравнению с другими территориями Украины.