Обсуждая проблему, имеет ли право государство похищать преступника на территории другого государства, мы сталкиваемся с важным вопросом: насколько допустимы сомнительные методы ради торжества закона и справедливости. Можно вспомнить израильский опыт по поимке нацистских преступников или тех, кто расстрелял израильских спортсменов на Олимпиаде в Мюнхене, а также вспомнить Глеба Жеглова, который запихнул кошелек в карман Кирпичу. Неудивительно, что в России, где закон был не всегда, но справедливости всегда стремились, подобная точка зрения порождает множество сторонников.
Однако история с арестом Леонида Развозжаева — это совсем другая ситуация. Если бы Следственный Комитет, представляя себя через своего представителя Маркина, признал, что выкрали Развозжаева из-за подозрений в серьезных преступлениях с помощью украинских спецслужб, это было бы хоть как-то понятно. Но на деле произошло иначе: никто не сообщил о сотрудничестве с украинскими спецслужбами. Более того, нам предоставили нечто невероятное — сведения о явке с повинной. До случая с Развозжаевым я не помню ни одного примера, когда кто-то уезжал за границу, чтобы устроить явку с повинной, предварительно запросив убежище.
Следовательно, Развозжаева просто незаконно похитили. Какую ценность могут иметь показания человека, которого тайно выкрали на территории другого государства? Вот такие, как и были у Развозжаева: он подробно изложил на нескольких страницах историю, которую в нормальном состоянии не смог бы написать. Удивительно, что в своих allegedly полученных показаниях он не упомянул о том, что Навальный, Собчак, Быков, Немцов и Удальцов вместе с грузинами и прочими готовили превращение Храма Христа Спасителя в притон для участия в выступлениях Pussy Riot на деньги Березовского в интересах Аль-Каиды и НАТО. Очевидно, фантазия у наших спецслужб не так богата.
Они не придумали ничего лучше, чем назвать похищение и издевательства над человеком явкой с повинной, ничего хитрее, чем обвинить во всем Удальцова и других леваков. А теперь, делая заявления о давлении и пытках, утверждают, что сам Развозжаев не жаловался. Конечно, не жаловался! Кому он будет жаловаться — тому, кто его же и пытает?
В итоге мы видим, что власти выбрали самый грубый и топорный путь давления, даже не пытаясь его маскировать. Теперь многое зависит от реакции общества и средств массовой информации. Если государственные каналы будут утверждать, что чекисты поступили правильно, а «признание — царица доказательств», и общество это усвоит, то подобные методы станут активно применяться и дальше.