Человеку лучше быть на свободе, чем в тюрьме. Особенно, если он не совершил ничего такого, за что его следовало бы отправить за решетку. Поэтому отъезд Дмитрия Гудкова, как и многих других несогласных с текущей властью, выглядит разумным шагом. В глобальном мире, в общем-то, не имеет значения, где ты находишься.
Я всегда выступал против возвращения Навального, считая, что свою деятельность он мог бы вести из любой точки мира — из Германии, Америки или даже с Фарерских островов. Реально, абсолютное большинство из нас никогда не увидят его живьем; он останется образом на экране компьютера или телефона. Но наблюдать за ним мы могли бы круглосуточно.
Здесь есть разница с эмигрантами предыдущих волн. Советская власть после Революции снаряжала философские пароходы, выдворяя из страны неугодных ей людей. Позже она наглухо заколотила границы, и попытка уехать приравнивалась к измене. Некоторые из тех, кого выслали, были настигнуты за границей и расправлялись с ними. Высылали из Советского Союза и при Брежневе, лишая гражданства и закрывая путь обратно. Выезд был проблематичным, несмотря на все усилия.
Сейчас же границы, казалось бы, открыты, и власть выглядит так, будто рада, если все эти «неудобные» люди уедут куда подальше. Однако случай Андрея Пивоварова, который был возвращен прямо с рулежной дорожки лайнера, направлявшегося в Польшу, показывает, что в каждом случае возможны разные варианты, и общего плана в отношении оппозиции не существует.
Тем не менее, есть один значительный минус эмиграции для оппозиции — неопределенность возвращения на родину. Трудно призывать людей к борьбе, когда они испытывают лишения, а ты сидишь в комфорте и поучаешь остальных. Это нам в России предстоит протестовать, бастовать или строить баррикады, а ты, находясь за тысяч километров, будешь призывать нас не сдаваться. Это явная проблема.
Хочешь быть примером и предводителем для народа — будь с ним. Навальный так и рассуждал, но в итоге оказался оторвем от народа гораздо сильнее, чем те, кто уехал далеко, не желая рисковать своей свободой и здоровьем.
В нашей стране с недоверием и даже презрением относились к любой эмиграции и их мнениям. Лениным нас учили восхищаться, рассказывая, как он, сидя в Европе, готовил Великий Октябрь. Все последующие политические эмигранты считались опасными и недостойными типами. Та же тактика существует и сейчас.
Дмитрия Гудкова запишут в компанию с Ходорковским и другими, и со временем его внесут в черные списки, объявив агентом ЦРУ или бандеровцем. Убежище за границей становится не просто спасением — это вынужденный выбор.