Не будем чрезмерно умничать. И не будем делать вид, что нам все в этой истории понятно. Вы ожидали, что Улюкаева арестуют? Прямо это прогнозировали? У нас до этого федеральных министров вот так запросто не упаковывали? Трижды «нет». Значит, сама по себе эта история выходит за привычные рамки, и стандартные объяснения могут подойти лишь случайно.
Мы можем догадываться, но не знаем наверняка. Наверное, я недостаточно умён, но расшифровка разговоров Сечина и Улюкаева мало что прояснила для меня. Этот жанр мне вообще недоступен. В своё время газеты часто публиковали подобные утечки, где обычные слова перемежаются нецензурной лексикой и междометиями, а интонации остаются неизвестными. Известно, что фразу «Пива нет» можно сказать по-разному: спокойно или с ударением. И тогда мы сразу поймём, что это не просто отсутствие пива, а нечто большее.
А прокурор в этой ситуации — словно чтец аудиокниги, не слишком талантливый. Однако очевидно, что обвинение интерпретирует запись как доказательство вины Улюкаева и расставляет акценты так, как ему выгодно. Приходится полагаться на логику. А логика такова: Улюкаев против Сечина — никто. Сечин может испортить жизнь Улюкаеву, а Улюкаев Сечину — нет.
Конечно, Улюкаев мог затягивать с какими-то заключениями по «Башнефти» и даже давать отрицательные оценки. Но ясно, что если Сечину была нужна эта сделка, он бы её всё равно получил. И ведь получил же! С Улюкаевым или без. Улюкаев не дурак и прекрасно это понимал. Разве что за ним могло стоять что-то не слабее Сечина — но кто? Не слабее Сечина у нас только Кадыров. Но в данном случае, это, что называется, вряд ли.
Улюкаев должен быть совсем уж отчаянным, чтобы вымогать у Сечина взятку за то, что Сечин мог получить просто так. Я охотнее поверю в то, что Улюкаев был не более чем червячком на крючке и что истинной целью был вовсе не он. Что, свалив министра, Игорь Иванович собирался под этим предлогом устранить всё правительство. Это мог быть Улюкаев, а мог быть, допустим, Дворкович. Правительство устояло, а вот Улюкаев забрал корзиночку с вином и колбасой, которая светится в темноте задорными огоньками.