Когда судят пожилого человека, всегда возникает соблазн надавить на жалость. Перед вами сидит седой, нестрашный дядька, а вы, вынося приговор, говорите грозным голосом, угрожая казнями египетскими. Попробуйте представить, что бы вы сказали ему 20 лет назад. Неизвестно, кому в тот момент было бы страшнее. Но тогда разговор не состоялся, он был отложен на годы, и только теперь появилась возможность свести счеты.
Похожие мысли возникают, когда из дома престарелых извлекают 96-летнего бывшего помощника младшего дворника из фашистского концлагеря, и этому деду, стоящему на грани жизни и смерти, начинают вменять все преступления нацизма. Альцгеймер теперь гораздо ближе ему, чем Гиммлер, но правосудие должно свершиться, и оно свершится. Даже не приходя в сознание, дед получает свое возмездие. История с Караджичем в чем-то схожа. Правосудие – это важное дело, но оно должно происходить как можно скорее. Спустя десятилетия многим становится просто все равно. Жертвы давно похоронены, их родственники зачастую тоже не доживают до дня справедливого суда. Карта мира поменялась, и политическая ситуация тоже. Так есть ли высший смысл в подобных процессах?
Я скажу, что смысл есть, и что важен он как в общем, так и в частном плане. Во-первых, Караджич вовсе не такой уж старик. 70 лет – это не старость. И выглядеть плохо можно даже в 40. В 70 многие продолжают править странами и народами, и если бы у него была такая возможность, он бы правил. Неизвестно, сколько людей за время его возможного правления успели бы проклясть и его самого, и его род до двадцатого колена.
Во-вторых, высший смысл вовсе не в том, чтобы осудить какого-то конкретного человека на определенный срок. Кровавые преступники, тираны и деспоты, отправившие на тот свет множество людей или благословившие массовые убийства, перестают быть просто подсудимыми. Они становятся символами насилия, несправедливости и бессердечия. Суды и трибуналы судят не их, а их деяния. Судят вот это стремление убивать, издеваться, уничтожать людей целыми деревнями лишь за их веру или национальность, а иногда и просто ради удовольствия от насилия, укрепляющего власть преступника.
Международные трибуналы нужны, чтобы отделить Добро от Зла, дать четкий ответ, что существуют деяния, которым нет прощения и у которых нет срока давности. Война в Югославии была ужасной взаимной резней. Если и была разница между преступниками с каждой стороны, то только в количестве истребленных ими жертв. Но называть это преступлениями необходимо. И имена преступников тоже важно назвать. Пусть и прошло уже столько лет.