События глазами гражданского активиста
20 лет назад произошли события, которые навсегда останутся в памяти. И это не только моя память. Я не буду спорить с теми, кто считает, что их обманули в лучших ожиданиях. Но такой подход, на мой взгляд, отдает инфантилизмом. Если бы всё было по-другому, так и случилось бы. Демократы тех времён были слишком слабы, и мы это знаем.
19 декабря в 6:15 меня разбудил телефон. Звонила Стебенкова, которая сейчас является депутатом МГД, но, к сожалению, от «Единой России». Эти бывшие демократы, работающие сейчас на «Единую Россию», должны находиться в состоянии острого когнитивного диссонанса, учитывая, что их партия в «бездарные нулевые» фактически реализовала повестку дня ГКЧП.
«Вставай, одевайся и быстро вали из дому – в стране военный переворот!» – сказала она. Я не стал смотреть балет «Лебединое озеро» по телевизору и быстро привёл себя в порядок. В 6:55 я позвонил на радио, и меня быстро соединили с руководством. Состоялся короткий разговор, кажется, с Сергеем Бунтманом.
«Серёж, вы собираетесь что-то предпринимать?» – спросил я.
«Что именно?» – ответил он.
«Ну, обращаться к народу!»
«А кто это должен делать?»
«Не знаю, позовите кого-то из политиков», – предложил я.
«Мы сейчас никого уже не достанем… А давай ты!» – сказал он.
«Как ты себе это представляешь?! — «Сейчас с обращением к советскому народу выступит Михаил Шнейдер…» Ладно, я подумаю и перезвоню», – ответил я и через 10 минут снова перезвонил. Сергей сказал, что «Эхо Москвы» уже отключили от эфира.
В 7:10 я вышел из дома и поехал в мэрию. Внутри меня кипела злость на ГКЧП, ведь как раз сегодня я должен был лететь в Японию на международную конференцию «городов – посланцев мира». В 8:00 я оказался на рабочем месте.
Дзвонила жена и сообщила, что только что в дверь позвонили двое молодых людей и спрашивали меня. Они выглядели, как будто пришли из одного детдома. Моя жена впустила их, увидев красные книжечки. Зачем они мне нужны – не сказали, но, как позже стало известно, целью их визита был арест; я находился в их списке под номером 15.
В 8:30 пришёл Леонид Баткин, и мы быстро составили обращение к народу от «ДемРоссии». Он диктовал, а я стучал по клавиатуре. Это обращение мы отправили по факсу в течение всего дня по всем мыслимым и немыслимым адресам.
В 11:00, вместе со Стебенковой и Янушковским, мы написали заявку на 150-тысячный митинг на Манежной площади, которую я подписал у Лужкова. Он исполнял обязанности мэра, так как Г.Х. Попов вернулся из отпуска только 20-го числа. Вскоре аппарат выпустил распоряжение.
Около 12:00 у Моссовета начался стихийный митинг. Люди подошли с Манежной, где также был стихийный митинг. Выступал А.Н. Яковлев. Далее события начали обретать хаотичный характер: люди приходили и уходили, я уезжал и возвращался, и бесконечные звонки, совещания, факсы из Белого дома. Интернет тогда ещё не был изобретён.
В 13:00 Ельцин зачитывает с танка обращение к народу – это было 19 августа в 9:00. Днём пришло сообщение от управделами МГК КПСС Н. Фадеева: ребята-коммунисты решили воспользоваться моментом и заполучить авто, которые были желанными для многих «настоящих коммунистов». Нам нужно было срочно собрать народ к Белому дому, но как достучаться до москвичей при отключённых каналах связи, кроме факсов и телефонов, было непонятно.
Мы начали печатать листовки в большом количестве. Люди приходили за ними, раздавали на улицах и клеили на стены, но этого явно было недостаточно. К 16:00 у Белого дома собралось не больше тысячи человек. В этот момент пришла гениальная мысль: «Мы будем обращаться к москвичам через громкую связь в вагонах метро!» Активисты немедленно принялись за реализацию этой идеи. Машинисты поездов читали наш призыв собираться у Белого дома.
В результате к 9 вечера там уже собралось несколько десятков тысяч человек, началось сооружение баррикад. Я несколько раз уезжал по делам в Белый дом и своими глазами видел, как с каждым приездом людей становилось всё больше, что вселяло оптимизм. К вечеру толпа самоорганизовалась, появились первые «отряды» и «сотни» с командирами. У всех подъездов была вооружённая охрана, а баррикад становилось всё больше.
Троллейбусы пригнали при помощи Музыкантского и Пешкова. Начинали выходить спецвыпуски газеты «Россия», который распечатывали и распространяли в Белом доме, заработала белодомовская радиостанция. В час ночи я вернулся на работу, сна не было. Пробежал мимо курящих людей, закурил и с ужасом понял, что нарушил зарок не курить, данный себе 10 лет назад.
Ночь с 20 на 21-е была самой жуткой. Г.Х. и Станкевич отправились на встречу с Ельциным в Белый дом. Я дождался их в цокольном этаже. Снущие люди обсуждали предстоящий штурм отрядом «Альфа». Настроение было подавленным. Вышли Ельцин и Попов с автоматами в руках. Я решил не сидеть в здании и вышел на улицу.
На улице стояло много народа. Глеб Якунин прибыл, и к нему выстраивалась очередь, целуя ему руку, он отпускал грехи. Слышал о гибели людей в туннеле под Новым Арбатом. Говорили о десятке погибших. Слышны были выстрелы со стороны Смоленской. Стало реально страшно. Все ждали штурма, но ГКЧПисты не смогли привести в исполнение свои планы. Альфовцы оказались нормальными парнями.
21 августа я был на сессии ВС РСФСР. Снаряжалась экспедиция по вызволению Горбачёва, состав формировался прямо в зале. Весь день практически провёл у Белого дома. Парашютисты под командованием Лебедя прибыли на место. Сначала я наблюдал, как его заводят в здание, а спустя час выводят. Людям объявили, что армия перешла на сторону народа.
В мэрии мне звонят с работы и просят забрать авиабилет до Токио на завтра, 22-е. Ночь провожу в оцеплении. Снова слухи о неминуемом штурме, и нам раздают настоящие деревянные дубины. Мы воспринимаем это как должное: как же иначе можно противостоять «Альфе»?
22 августа. Утро, солнце светит ярко. Мы живы! Прекрасный день Победы. В 5:15 выходит С.А. Филатов и раздаёт всем, кто не спит, листок бумаги. Я уже в 7 утра дома. Жена, мама и дочь не видели меня с 19 августа. Быстро принимаю душ, перекусываю, собираю сумку и спешу к Белому дому на митинг Победы. По дороге заскакиваю в мэрию, чтобы оставить вещи.
Я наблюдаю за митингом с балкона, собираю записки, которые передают снизу. Выступает Б.Н., объявляет 22 августа Днём российского флага. Глеб Якунин напоминает, что сегодня яблочный спас, говорит о том, что Природа за нас, за Россию, и благодарит Господа за нашу Победу.
Начинается 200-тысячная демонстрация с знаменитым 100-метровым флагом от Кости Борового. Огромная колонна растягивается на несколько километров. В момент, когда мы оказались у Красной площади, у нас не было идеи, куда идти дальше. Я и Осовцов решили направиться налево, на Лубянку. Колонна повернула за нами.
При входе на площадь я заметил снайперов на крыше КГБ. Прокручивая в голове сценарий возможных событий, я ощутил неприятную дрожь. Однако, решив окружить памятник Феликсу, мы делали его эмоциональным центром акции, и слава Богу, так и произошло.
Чтобы не опоздать на рейс, с досадой покинул Лубянку и помчался на Тверскую, 13. Вернувшись в Москву, я получил в служебной почте стихи, которые, по-моему, были весьма достойными. Ничего лучше про флаг моей страны я не читал.