Помимо параллелей, таких как использование термина «социализм» в названии и идеализация коллективистского общества, существует ещё одно, более мрачное сходство. Обе идеологии провозглашали уничтожение целых групп человеческого общества как одну из целей своей политики. Разница заключается в том, что для нацистов объектами уничтожения становились «унтерменши», к которым относились евреи, цыгане и славяне, тогда как большевики нацеливались на «буржуев» — дворян, купцов, казаков, зажиточных крестьян и духовенство.
О политике нацистов по уничтожению народов-«унтерменшей» известно многим. В контексте сравнения стоит отметить, что 5 сентября 1918 года большевики приняли постановление «О красном терроре». Таким образом, к неминуемым зверствам Гражданской войны, разумеется, с обеих сторон, большевики добавили узаконенное насилие.
Цитата из статьи одного из активных идеологов Красного террора, Мартина Лациса, опубликованная 1 ноября 1918 года в журнале «Красный террор» — официальном печатном органе ЧК, иллюстрирует этот подход. Если изменить термины, определяющие социальный статус истребляемых на национальность, можно получить вполне нацистский манифест: «Мы не ведём войны против отдельных лиц. Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материалов и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. Первый вопрос, который мы должны ему предложить, — к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого. В этом – смысл и сущность красного террора».
Если бы нацизм ограничивался уничтожением людей внутри своей страны, как это произошло с большевизмом, он мог бы стать менее кровожадным со временем (например, как в послесталинском СССР) и продлиться ещё несколько десятилетий. Однако любая тоталитарная идеология, пренебрегающая естественным, эволюционным путём развития человечества, рано или поздно обречена на падение.