Небольшой голландский городок Амерсфорт, всего в часе езды от Гааги. 9 мая 2015 года. Накануне мне предложили посетить мемориальное кладбище советских военнопленных, расположенное неподалеку от этого города. Конечно, я согласился. От Амерсфорта до соседней деревни Лейзден ходит автобус, но обратная дорога пешком занимает не так много времени. Окрестности радуют глаз: аккуратные домики, ухоженные участки, много зелени. В 1941 году Амерсфорт выглядел примерно так же. Но я не знаю, сколько времени шли до лагеря сотни истощенных советских военнопленных, которых привезли сюда в августе того страшного года. Зачем везти их в такую далекую страну? «Это было сделано в целях пропаганды. Хотели напугать голландцев «дикими» русскими. Для этого собрали группу пленных, в основном из азиатских и кавказских республик», — рассказал мне один из голландцев, встретившихся на чествовании павших во Второй мировой и в этом лагере. Его зовут Лоуренс. Совсем молодой парень в форме офицера советской армии. Он не говорит по-русски.
«Почему вы здесь, на советском военном кладбище?» — не могу не спросить его. «Кроме советской армии, у нас были и другие союзники», — отвечает Лоуренс. «Но подвиг этих ребят невероятен… Поэтому мы с друзьями решили в этом году так почтить память похороненных здесь солдат». А та попытка «напугать» голландцев страшными советскими варварами провалилась. Жители Амерсфорта не проявили должного, с точки зрения авторов пропагандисткой кампании, презрения к «недочеловекам». Они испытывали жалость к ним и презирали тех, кто оккупировал Нидерланды. В стране все более активно действовали подпольщики. Лагерь стали использовать как пункт сбора голландских евреев для отправки на уничтожение. Необходимость в демонстрационном материале отпала. Через полгода, в апреле 1942 года, все советские военнопленные были расстреляны.
Спустя много лет начинающий голландский журналист Ремко Рейдинг вернет имена многим из тех, кто лежит на кладбище около Лейздена. Он найдет родных этих парней, которые перестанут быть безымянными. В 2012 году он напишет книгу «Дитя Поля Славы». В 2014 году получит звание рыцаря. Но между этими событиями — 15 лет поиска, которые, по словам самого Ремко, «перевернули его жизнь». Стоя на аллее, которая ведет к мемориальной стелле на Советском кладбище Лейздена, я слышу ответ на свой вопрос: «Кто ухаживает за этими могилами?» Мне отвечают: «Тут есть журналист, который долго работал в России. Знаете, антипутинской направленности… Он живет судьбами этих солдат». И я слышу имя Ремко. Я ругаю себя за то, что за делами и работой это невероятная правда о человеке, которого я знаю, прошла мимо моего сознания.
Когда мы встретились с Ремко? Почти 10 лет назад. Он работал в Москве, затем приехал в Нижний Новгород. В тот март в Нижнем должен был состояться первый Марш несогласных. Планы его проведения привлекли внимание огромного количества зарубежных корреспондентов, включая Ремко Рейдинга. Он пришел в наш нижегородский офис. Ни этот высокий улыбчивый голландец, ни мы не могли предположить, что произойдет через несколько часов. Марш был эффективно предотвращен: в город ввели внутренние войска и большое количество ОМОНа из разных регионов, центральную часть отрезали от окраин. А тех, кто сумел-таки просочиться на площадь Горького, увезли с нее в автозаках, включая Ремко.
В тот день он вернулся в офис поздно вечером. Очень хорошо запомнился болтающийся рукав его куртки: порвали в суматохе полицейской операции. И вот он — Ремко. Я не могу скрыть своей радости не только от самой встречи, но и от того, что Ремко оказался человеком, который совершил свой собственный подвиг. Подвиг во имя тех, кто погиб. И во имя нас с вами — тех, кто живет сейчас. Мы встречаемся уже после торжественной церемонии и панихиды по погибшим, которую отслужили православные священники. Один из них держал в руках портрет человека в советской военной форме. На фотографии было написано: «Это — мой дедушка».
В тот день на этом кладбище было невероятное количество людей с фотографиями своих родных. Присутствовал почетный караул голландских вооруженных сил, барабанщики и флейтисты военного оркестра тихо играли мелодии песен военных лет, пока люди несли цветы к обелиску. Были венки от посольств. Но самое главное — на стульчиках сидели очень пожилые мужчины и женщины с наградами, которые не были советскими. Эти люди были ветеранами голландского Сопротивления. Из России на церемонию приехали пять потомков тех, кто покоится в голландской земле. Ремко сказал мне: «Двое из тех, кто приехал в этом году, узнали о судьбе своих предков буквально за два месяца до 9 мая».
Работа по установлению имен и судеб жертв лагеря в Амерсфорте не остановилась для Ремко после выхода книги или получения им звания рыцаря. В предисловии к книге Ремко написал: «Дитя Поля Славы — моя история. История о настойчивых поисках молодого человека, который искал родственников похороненных в Лейздене жертв войны из СССР, а еще — опору в жизни, любовь и признание». Почему только сейчас? «Потому что, став взрослым, я лучше понимаю, что вдохновляло меня в юности. А еще — потому что солдаты, которые обрели покой на Поле Славы, заслуживают надолго остаться в нашей памяти, в чем-нибудь долговечном, например, в книге…»
2015 год, 70 лет спустя после Победы в войне, которая тогда многим казалась последней. Очередной виток дикого времени… Новые конфликты, новый уровень политического цинизма, новые жертвы. Ремко мне говорит: «Сейчас все снова пытаются расставить друг друга по сторонам очередного конфликта. А ведь казалось бы, что это — так просто: принимать решения по-человечески, относиться к людям по-человечески». На кладбище — море цветов. В кладбищенском зале для церемоний — нечто вроде поминок. Уже уходя с кладбища, на повороте останавливается пожилая велосипедистка. Она спрашивает, правильно ли она едет на советское кладбище. В ранце, притороченном к багажнику ее велосипеда, букет цветов. Мы объясняем, что кладбище совсем рядом, по другую сторону моста. Она уезжает, пожилая голландка, которая 9 мая решила возложить цветы к могилам советских солдат. Пусть и после окончания самой церемонии. Это не важно. Важно человеческое отношение.