Публичная лекция в «Новой» антрополога, лингвиста и семиотика Вячеслава Всеволодовича Иванова, в ходе которой вопросы задает Юлия Латынина. Вячеслав Всеволодович Иванов — российский ученый, представляющий собой часть ограниченного круга мировой научной элиты. Его работы охватывают множество дисциплин: он лингвист, семиотик, антрополог и автор основополагающего труда «Индоевропейский язык и индоевропейцы» (совместно с Т.В. Гамкрелидзе). Полиглот, осваивавший множество языков, включая клинописный хеттский, Иванов также имеет в своем багаже диссертацию, безвозвратно потерянную ВАКом еще в 1955 году. Он является сыном известного Всеволода Иванова.
Иванов относится к редкому роду ученых-энциклопедистов, чьи интересы охватывают не только узкие области, такие как математическая или сравнительная лингвистика, но и человека в целом: его знаковые системы, основывающиеся на химических и физиологических механизмах, происхождение и предназначение.
С недавних пор, благодаря достижениям генетиков и археологов, наши представления о происхождении человека меняются с удивительной быстротой. Об этом идет речь в диалогах с Вячеславом Всеволодовичем. Эта серия лекций возникла из непринужденных бесед, в которых я, как бывшая аспирантка, задавала ему важные вопросы, а затем журналист в мне заставил задуматься о том, что многие интересуются этими темами.
Хочу подчеркнуть, что обсуждаемые ниже идеи находятся на переднем крае науки. Это не то, что можно найти в учебниках — это результаты современных исследований, происходящие на наших глазах.
На данный момент Вячеслав Всеволодович занимает пост директора Института истории мировой культуры МГУ и Русской антропологической школы РГГУ. Он также преподает на кафедре славянских языков и литератур в Университете Калифорнии в Лос-Анджелесе (UCLA) и участвует в программе индоевропейских исследований в этом же университете.
— Когда появился первый человек? — начинает он, отмечая, что это довольно сложный вопрос, поскольку даты постоянно пересматриваются. Мы можем принять определенную дату, но вскоре оказывается, что можно найти более ранние показатели. Недавно, например, были сделаны открытия, подтверждающие, что наши предки начали ходить прямо уже 4 миллиона лет назад.
— А почему они начали ходить прямо? — интересуется Латынина. — Другими словами, почему человек имеет антигравитационное строение? — продолжает она. «Это касается не только процесса ходьбы, но и расположения внутренних органов, головы и мозга», — объясняет Иванов. «Кроме того, это связано и с тем, как используются руки. Пока конечности выполняли функцию передвижения, это затрудняло выполнение других задач, включая коммуникацию. Мы склонны считать, что жесты изначально были важным способом общения. Таким образом, эволюция по своей сути была целенаправленной».
Иванов продолжает, что в вопросах эволюции можно отталкиваться от идей биолога Льва Берга, который в своем труде «Номогенез, или Эволюция на основе закономерностей» (вышел в 1922 году) представил подход, близкий к современным кибернетическим концепциям. — Если говорить о философии, то скорее эта идея восходит к Канту, — подчеркивает он, — в контексте того, в какой степени целесообразность необходима. У Канта есть идея целесообразности без цели. Искусство целесообразно, хотя у него нет определенной цели. Некоторые версии теории эволюции можно рассматривать через эту призму».
Иванов делает акцент на том, что предок человека стал ходить прямо, что представляется целесообразным. «Освобождение рук привело к тому, что мозг оказался в вертикальном положении», — отмечает он.
Современная наука часто использует термин «система», и Иванов подчеркивает, что человек является «самой сложной системой, которую мы знаем». — Если человек — это система, значит, отдельные части можно рассматривать через призму их функции в этой системе. Но причины, по которым возникает цель, нам пока не известны. — завершает он.
Латынина, в свою очередь, добавляет: — Я, как материалист, понимаю это так: прямохождение появилось, когда человек слез с дерева. В результате изменений климата и исчезновения джунглей, где жили предки людей, они оказались в открытых саваннах. Это не обезьяна слезла с дерева, а дерево «убежало» из-под нее.
Иванов, отвечая, не спешит с выводами: — Мы не очень хорошо понимаем ранний период развития антропоидов. Гиббоны, например, очень близки к антропоидам, но они гораздо более связаны с лесными обезьянами. Мы говорим о расхождении с шимпанзе, которое произошло около 7 миллионов лет назад, и даже раньше — 11 миллионов лет назад с орангутанами.
«Хотелось бы понимать, что было до этого периода, и не стоит слишком акцентировать внимание на изменении климата как единственном факторе. Существует множество переменных», — добавляет он.
Иванов отмечает, что для понимания вопроса о причинах необходимо учитывать антропный принцип, который предполагает, что вся эволюция Вселенной направлена на создание разумной жизни. — Это важно для осмысления даже самой новейшей истории человечества. — подчеркивает он.
Итак, по словам Иванова, стоит учитывать возможные цели развития. — Хотя это всего лишь гипотезы, мне кажется, что у истории человечества есть цель, и ее надо принимать во внимание при анализе отдельных причин развития.
Отметим, что освоение космоса с точки зрения развития человечества можно рассматривать как выполнение важной цели, о чем говорил основоположник космонавтики Константин Циолковский, который был последователем философа Николая Федорова и считал, что человечество должно физически воскресить всех мертвых.
В заключение можно сказать, что наглядным примером того, как взгляды на цели и причины могут изменяться, служит история освоения космоса. Многие, кто участвовал в этом процессе, видели его исключительно как военную программу, в то время как для будущих историков это будет представлять собой совершенно другие аспекты.
Иванов завершает свою мысль, отмечая, что со временем понимание целей и причин может трансформироваться, и это свойство научного познания требует постоянного анализа и переосмысления.