Вот ведь интересная какая история. Оказывается, у нас не только Стив Джобс является беженцем из Сирии, где он никогда в жизни не был, но и Сергей Брин прибыл в США как беженец из Советского Союза.
Если с Джобсом существует тема, по которой еще как-то можно подискутировать, то с Бриным все проще. Мы знаем, что решение о выезде его отец-математик принял в связи с притеснениями, которым он подвергался как еврей в СССР. Однако семья Бринов не могла сразу же попасть в Америку, поскольку евреи, желающие эмигрировать из Советского Союза, не могли ни на прямые рейсы до Нью-Йорка, ни на транзитные. Билеты на такие рейсы для лиц без гражданства просто не продавались.
Из Москвы эти семьи отправлялись с пересадкой в Израиль по приглашениям «родственников», используя авиарейсы Москва — Вена. В Вене их встречали представители Еврейского агентства («Сохнут»), и далее они выбирали, куда ехать. Израиль, куда они оформлялись, выезжая из СССР, предлагал гражданство, жилье, социальные пособия, налоговые льготы, курсы языка и переподготовки, но также и сложные реалии: жару, войны, призыв детей в армию и палестинский террор.
Кто не хотел ехать в Израиль (доля таких «dropouts» была ниже 1% в 1971-1972 годах, но выросла до почти 50% после Войны Судного дня), тот уведомлял сотрудников «Сохнута», что его не следует ожидать на Святой Земле, и на следующий день отправлялся в венский офис американской благотворительной организации ХИАС, чтобы начать процедуру переезда в США. Эта организация, созданная в Нью-Йорке в 1881 году, изначально помогала российским евреям, бежавшим от погромов, а также многим другим в последующие годы — от евреев, спасавшихся от Гитлера, до различных религиозных меньшинств и жертв региональных конфликтов.
С 1927 года ХИАС также активно помогала евреям переезжать в Палестину, а с 1950 года открыла офис в Израиле, который работал над абсорбцией репатриантов и юридической помощью беженцам.
Продолжим следить за судьбами «dropouts» в 1970-е годы. После прибытия в Вену их в течение нескольких дней селили в специальных лагерях, а затем, после обращения в ХИАС, еврейские семьи, приезжавшие из России с суммой около 149 долларов на человека, получали подъёмные средства от JDC и готовились к переезду в Италию. Неподалёку от Рима, в приморском городке Ладисполи, ХИАС обладал крупным перевалочным пунктом, куда эмигранты заселялись на несколько месяцев в ожидании оформления американских документов.
Эта практика не нравилась Израилю, и дипломаты пытались её остановить задолго до перелета Бринов через Атлантику. Однако причины изменения ситуации были комплексными, и позиция израильтян далеко не была единственной.
Во-первых, против приема в США людей, которые могли бы спокойно поселиться в Израиле, выступали многие видные еврейские деятели в Америке. Например, президент United Jewish Appeal, сенатор Фрэнк Лаутенберг, категорически протестовал против сравнения советских евреев с беженцами от Гитлера, напоминая, что в 1930-е годы не существовало Израиля, и что ситуация в Советском Союзе 1970-х не может быть сопоставима с ужасами нацистской Германии.
Во-вторых, забота об абсорбции советских иммигрантов ложилась на плечи местных еврейских общин. Например, в городе с населением в 100 евреев никто не собирался принимать 1000 новых прибывших. Постепенно нагрузка на общины становилась слишком великой, и к лету 1976 года шесть из двенадцати таких общин в Америке отказались принимать всех желающих советских евреев.
Кроме того, еврейские организации, такие как ХИАС и Джойнт, осознали, что у их жертвователей не бесконечные ресурсы, и дальнейший рост числа «отказников» не был под силу профинансировать. Они попытались надавить на Конгресс, добиваясь дополнительных средств, но получили лишь 1000 долларов на человека, что не покрывало всех расходов, связанных с проживанием эмигрантов.
Существовали и другие серьезные возражения. Например, утверждения о том, что Советский Союз может обратить внимание на уезжающих и закрыть возможность выезда для евреев, либо наоборот — что наличие лазейки для эмиграции в США может влиять на визовую политику советских властей, было много.
В конечном итоге, нарекания и проблемы привели к тому, что за несколько лет до приезда Бринов в Америку порядок допуска советских евреев, покидающих страну не от антисемитизма, а от израильской жары, был существенно ужесточен. Америка начала принимать советских евреев только на основании воссоединения с родственниками, что значительно сузило круг желающих.
Таким образом, процесс переезда евреев из Вены в США для людей, не желающих ехать в Израиль, фактически прекратился уже через десять лет после приезда Бринов. Советский Союз перестал ограничивать выезд граждан, и снова открылись шансы для эмиграции.