Все желающие могут ознакомиться с дебатами Лебедева и Навального на YouTube. Для удобства вот ссылка на ролик:
Тем не менее, стоит обратить внимание на блоги обоих участников, в которых они обсудили свои позиции на следующий день после дебатов. Лебедев кратко и по пунктам изложил свои мысли в Facebook, предоставив обстоятельный и афористичный разбор темы, в которой он проявляет свои сильные стороны.
Почему именно Facebook? Это остается загадкой. У Навального в блоге также найдется интересный материал: он приводит развернутую цитату из статьи экономиста Миронова, где обсуждаются последствия введения минимальной заработной платы и причины инфляции в России. Полную версию статьи можно найти здесь.
Согласен, это важная тема, поскольку обсуждение заказов Студии Лебедева не вызывает интереса без правдивой информации о фактах коррупции. Однако разговор о социальных и экономических реформах гораздо более актуален. Признаюсь, я не экономист, но жизнь научила меня многому, и я готов поделиться своими наблюдениями.
Например, в Израиле борьба за минимальную зарплату вела к серьезным последствиям для рынка труда, хотя защитники этих инициатив часто были далеки от понимания экономических процессов. Введение минимальной заработной платы было болезненно воспринято, но не по той причине, которую озвучивает Лебедев.
Как может измениться поведение человека, зарабатывающего 20.000 рублей в месяц, после повышения зарплаты до 25.000? Вряд ли это приведет к увеличению потребления на 25%. Можно предположить, что он купит что-то новое, но не за счет того, что начнет потреблять в два раза больше, например, хлеба.
Резкого роста цен стоит ожидать не от изменения статуса бедных, а от реального увеличения производства и потребления. В текущих условиях таких предпосылок не наблюдается, и экономисты не высказывают подобных прогнозов.
Если взять во внимание, что Навальный говорит о минимальной зарплате в 25.000 рублей, а средняя зарплата москвича составляет 66.562 рубля (по области — 41.722 рубля), то получается, что доступная цена булки для человека, получающего 25.000 рублей, должна быть значительно ниже. О каком подорожании при таких расчетах можно говорить?
В начале 1990-х годов в Израиле минимальная зарплата полностью отсекает низкоквалифицированных работников от легального рынка труда. Это привело к тому, что многие из них больше не могли работать легально, и их трудоустройство стало нерентабельным для работодателей. Профсоюзы, контролировавшие большую часть рабочих мест, жестко пресекали найм таких работников.
Проблемы, с которыми столкнулся израильский рынок труда, не имеют аналогов в России, где минимальная зарплата в 25.000 рублей — это не 1700 долларов. Основные экономические трудности связаны не с малым бизнесом, а с госструктурами и крупными корпорациями.
Смотрите, наглядный пример — Департамент здравоохранения Москвы, который тратит значительные деньги на закупки, но при этом постоянно «оптимизирует» расходы на персонал и услуги, что отражает интересы совсем другого класса работодателей.
Такой парадокс наблюдался и в экономике Флоренции в эпоху олигархата, когда крупные бизнесмены стремились уменьшить затраты не для повышения рентабельности, а для поддержания низких зарплат, запрещая мелким предпринимателям повышать доходы своих работников.
Ситуация в Венеции была иной: здесь ценили человеческий капитал. Мастера искусства и бизнеса, как и привлеченные эмигранты, всего лишь обозначали, что в условиях здоровой экономики богатство находит свою дорогу ко всем слоям общества.
Несмотря на то, что венецианская модель могла бы стать хорошим примером для современной России, мы, увы, наблюдаем больше схожего с флорентийским опытом. Задачи, стоящие перед нашей экономикой, требуют серьезного и внимательного подхода к вопросу заработной платы и отношения к человеческому капиталу.